- Смотрите. – Я поднял руку, и показал своим девчонкам на
вышедшего к водопою старого льва. Реально старого, здоровенного,
мохнатого. Грива была не только на голове и плечах, но и на спине,
и грудь лохматая. Рыже-седая, еще влажная, видимо, где-то
переплывал протоку. – Вот и хозяин туши.
Лев подошел к лежащим неподалеку от воду остаткам кабана, рванул
раз-другой мясо, и взвыл. Видимо, зуб больной. В бешенстве зверюга
крутнулась округ себя, рванула когтями землю. После чего получила
пулю в шею, и вторую в сердце. И старый лев лег на влажный песочек
около самого уреза воды. Мы его несколько часов караулили,
заинтересовали меня следы около слабо так обглоданной туши. Похожи
на тигриные, но чуть отличные. И вот, очень редкая животина
попалась – азиатский лев. Пока они еще здесь встречаются, но уже
редко, очень редко. Намного чаще встречаются смески от львиц и
тигров, а вот именно львы – они фактически здесь исчезли. Может
быть, мы угрохали если не последнего льва в Туркестане, то
предпоследнего.
- Ну вот, вот вам и задание. Снять шкуру, аккуратненько, после
чего отделить мясо от костей, сами косточки тоже аккуратно
выбелить, и собрать. И шкуру выделать. – Я поглядел на недовольных
русалок, щелкнул Хилолу по носику.- И не надо на меня так смотреть.
Для вас тут на три часа работы. Только действуйте очень точно,
шкуру с костяком поставим в музее. А пока – фотография. Давайте,
барышни, становитесь. – Я установил массивную коробку фотоаппарата.
Вообще, это сложно назвать полноценным фотоаппаратом, в моем
понимании, но это камера, позволяющая получать на покрытых серебром
пластинах довольно неплохие снимки. Хотя, колдовать с этой плюшевой
камерой приходится по настоящему, без поддавков, все строго
индивидуально. Выдержка производится открытием-закрытием крышки
объектива. Хорошо хоть, объектив есть, нормальный. Линзу точил сам,
для начала из очень качественного горного хрусталя. Вроде как вышло
неплохо. Ну, для нынешних времен вообще хайтек, особенно для
остальных. Такие снимки выходят, что закачаешься. Даже пейзажи
снимаю.Сложно, но возможно. Снимаю на стеклянную фотопластинку, и
потом делаю позитив на металлической пластине. Для меня ядом пары
ртути и хлор не являются, проблем сделать идеально ровную пластинку
из стекла или меди и покрыть ее ровнехонько хлористым серебром тоже
никаких, просто время занимает. Сначала пробовал с иодистым
серебром работать – долго и очень серьезные требования к освещению.
Потому классическая пара – позитив и негатив. Делаю их себе сам,
такие вещи сейчас не продаются. Даже камеру я сам сделал, правда,
при помощи трех молодых столяров, двух златокузнецов и двух
шорников из Ташкента. Хорошая такая камера вышла, даже красивая.
Великолепная ореховая и тутовая древесина камеры и треноги,
отменная кожа раздвижного объектива, позолоченные латунные детали.
Золотом покрыл не из-за понтов, а потому как оно очень устойчиво к
коррозии. Можно в принципе покрыть латунь чем угодно, хоть хромом,
хоть матом, но потом замаешься или объяснять, или позелень
отчищать. А здесь порой соленые брызги бывают, на Арале-то, потому
сразу озаботился сохранением деталей. Увеличитель тоже сделал, но
свет в нем вырабатывает шаровая молния. Потому как сочетание магии
и технологии дает замечательный результат. Все равно никто из
посторонних этого не видит, а отпечатки на серебряных пластинах
получаются просто отменные. В принципе, можно начать делать
бумажные фотки, проще и дешевле, но понты… я ж первый снимаю
Среднюю Азию. Так что серебряные пластины, точнее, медные со слоем
серебра. Потом покрываю для сохранности прозрачным лаком. Вот
сколько слов про камеру, люблю я ее, моя самая любимая игрушка.
