Познакомиться с этим парнем мне довелось в нашей общаге по улице Куйбышева города Перми, дай бог памяти, в январе 1960 года.
После получки, в традициях того времени, гул в общаге напоминал пчелиный улей, или в вертепе на советский манер. Из динамиков и проигрывателей водопадом лилась народная музыка, в унисон со звоном гранёных стаканов и бутылок с «бормотухой». Кто- то сильно топал ногами, бился в стены, колотился о двери, кричал истошно как на пожаре, и всё это с трудом сдерживалось тесными помещениями, или написанным законом: не выноси сора из избы, а иначе вызовут дружинников или милицию. Но чаще всего утихомиривали разгорячённых парней своими силами. Я как раз этим вечером дежурил по общаге. Комсомольскому активу положено быть на страже нравственности и днём и ночью, это и меня касалось. Вдруг подбегают ко мне две испуганные девчушки, жившие на втором этаже. Из их путаных слов стало понятно, что Вова опять разбушевался. Раннее видел его, но близко не общался; здоровенный парень, троим как я – не сладить. Однако обязанности дежурного нужно выполнять.
На втором этаже в одной из мужских комнат я застал интересную картину в стиле Тараса Бульбы: на Вовке пиявками висели девки, но свободными руками он как котят разбрасывал наседавший парней, успевая бить табуреткой по головам самых надоедливых. Кое- как успокоив ребят, с иронией обратился к нашему Илье Муромцу:
– О чём сыр- бор, Вова, не иначе всю мебель решил покорёжить?
Парень, скосив бычий глаз на меня, ответил с самодовольством:
– Мебель пока цела, а вот их «тыквы» точно потрескались, вон какие у меня кулаки, вроде кувалдочек.
– Ты, Вова, можешь большой урон нанести родному строй – тресту.
– Это какой, поясни?
– А ну бюллетень завтра возьмут покалеченные, попутно заяву в милицию кинут и тебя заметут, прогулы в табеле появятся, бригада план не выполнит…
– Да, огорошил ты меня.
– Вот и думой своей «тыквой» а ля Котовского.
Ростом он был на полголовы выше меня, но коренастый, мощный телом и весом в центнер, точь-в-точь сельский бык – производитель. Мы прошли в его комнату, сели на кровать, где он долго и путано объяснял почему он решил проучить этих «педиков» и губошлёпов.
– Вовка, кулак в спорах – далеко не аргумент, к примеру, мой в два раза меньше, но я действую иначе.