– Полагаю, следует начать с того, откуда взялся штык, – старший инспектор Джонс расположился на низком диванчике в гостиной Адмиральского дома, сверля глазами своего главного подозреваемого – Артура Стаффорда.
Артур сидел в кресле напротив, вытянув длинные ноги и сложив руки домиком. Ему было немного за пятьдесят. Седина в щетине на подбородке выдавала его возраст, хотя практически не тронула волос на голове – они сохранили первозданный мышиный оттенок. Сколько раз Джонсу приходилось видеть это напускное спокойствие. И почему преступники так самонадеянны? Старший инспектор хэмпстедского дивизиона столичной полиции не сомневался, что быстрое раскрытие дела станет его триумфом перед уходом на пенсию, о чем он с легкой ностальгией будет рассказывать миссис Джонс, поливая георгины в своем маленьком саду.
– Штык, без сомнения, от пехотной винтовки отца, она осталась со времен Крымской войны и теперь хранится на чердаке.
– Тело вашего сына обнаружил лакей?
– Камердинер. Дональд не спустился к ужину, я послал за ним, и Окли нашел его на полу в студии со штыком в груди. Вы сами всё видели.
– Согласитесь, мистер Стаффорд, необычный выбор орудия убийства ставит под подозрение живущих в доме: посторонние едва ли могли знать о винтовке. Разумеется, не следует исключать прислугу, хотя я не вижу у нее явного мотива. Как я понял, Дональд был вашим приемным сыном и недавно получил наследство?
Артур потер мясистый нос, в его взгляде читалось растущее раздражение.
– Вы ведь уже побеседовали с моим младшим братом. Не сомневаюсь, Чарльз обрисовал ситуацию со свойственной ему педантичностью. Два года назад, в мае тысяча восемьсот девяносто первого, в нашу нотариальную контору обратился Гэри Лоусон, оказавшийся биологическим отцом Дональда. Он составил завещание в пользу мальчика, от которого отказался много лет назад, уезжая в Америку. По возвращении в Лондон Лоусон открыл художественную галерею на Слоун-сквер. Мы продали ее после его смерти, исполняя волю покойного. Деньги предназначались Дональду, но сын не мог распоряжаться ими до совершеннолетия.
– До которого не дожил всего пару недель? – прищурился Джонс.
Стаффорд сухо кивнул. «Так-так, – подумал старший инспектор, – а ведь и Лоусон умер именно в этом доме. В свете новых событий остановка сердца уже не кажется единственно возможной причиной смерти бедняги-коллекционера». Вслух он сказал:
