Что наша жизнь?
Игра!
Добро и зло – одни мечты!
Что верно?
Смерть одна!
Как берег моря суеты,
Нам всем прибежище она…
«Пиковая дама», ария Германа
Они гуляли по обычному маршруту – солидный немолодой мужчина в толстой куртке и вязаной шапочке с ушами и пес, рыжий спаниель с мотающимися ушами, – по главной аллее парка до самого конца, туда, где парковка, начало березовой рощи и осколком стекла лежит замерзшее болотце с торчащими сухими копьями осоки и камыша. Было раннее утро, восток лишь слегка розовел, и легкий туман скрывал заросли кустов; на пожухлой траве местами лежал снег. Снегири суетились в ветках рябин, выклевывая остатки ягод. Дышалось легко, воздух был сладок, весна чувствовалась в запахе талой земли, и крохотные ярко-зеленые пики крокусов уже пролезли кое-где сквозь бурые прошлогодние листья.
Пес – его звали Финик – носился в кустах; хозяин неторопливо гулял по аллее, наблюдая за любимцем. Вдруг Финик замер, сделав стойку, и разразился громким лаем. Хозяин остановился, пытаясь рассмотреть, в чем дело. Он окликнул пса, тот оглянулся и, продолжая лаять, призывно замотал хвостом. Мужчина осторожно ступил на влажную землю и пошел к собаке.
– Ну что ты так раскричался… – успел произнести он и замолчал, пораженный увиденным. На выложенной плиткой дорожке, ведущей от парковки, лежала женщина: ее неестественно запрокинутая голова, разбросанные руки и подогнутые в коленях ноги в длинных черных сапогах не оставляли сомнения, что она мертва. На ней было надето черное короткое пальто, а вокруг шеи в несколько слоев намотан красный, в золотых цветах, шарф, почти закрывающий лицо. Контраст между пожухлой травой, пятнами тусклого снега и яркой кукольно неподвижной фигурой женщины являл собой пугающий диссонанс.
Пес перестал лаять и, подняв морду, смотрел на хозяина, словно спрашивал: «И что нам теперь делать?»
– Финик, отойди! – приказал мужчина и полез в карман за мобильным телефоном…
