Дед мой, Василий Прокофьевич Кожевников, урядник, до революции не дожил. Бабушка, Мария Алексеевна Мыскова. Мама – Матрена Васильевна Кожевникова.
Дед по отцу – Семен Марьевич Грибанов, жена его – Федосья. Отец мой – Николай Семенович Грибанов.
До революции, мама говорит, мы жили хорошо, у нас была своя мельница, маслобойка, крупорушка и лавка. У нас в семье было семь мужиков. Мы выходим косить – семь крюков. Прошли рядов 5—7, крюки на плечи – и домой. Все были рукодельные, знали ремесло. Плотничали, валяли валенки, печи мастерили, камень на мельнице сами ковали. Настает пост – батя поедет на лошади, привезет рыбы – судака, сазана, пуда по два рыбина. За семь недель рыба надоест – жареная, соленая, уха.
Когда настала революция, отцова отца сослали в Сибирь, называлась Аляска Алтайской губернии. За что их сослали, неизвестно, раскулачили или еще что. Отец в это время служил в Кремле в охране, часто видел В. И. Ленина. Сейчас не у кого толком ничего спросить, никто ничего не знает. Отец отслужил, вернулся домой, женился на маме.
Что у них лошадь в хозяйстве была, мама об этом говорила. Дядин сын работал в райкоме партии. Приходит с работы и говорит: «Дядя Коля, вышел новый указ: кто добровольно не сдаст тягловую силу и инвентарь, имеется в виду сбруя, того будут ссылать на Соловки». Утром отец запряг лошадь и с инвентарем сдал ее в колхоз. Таким образом избежал Соловков. Сколько чего было, я не знаю. Я спрашиваю, а после этого как вы стали жить. «Бедные стали пахать на лошади, а мы стали копать огород лопатой». Отец долго не задержался в колхозе, ушел работать в город Семилуки и там он проработал до начала войны. Мама работала в колхозе. От мамы я узнал кое-что, когда началась перестройка. Что Егориха мельница принадлежала нашему роду, об этом никто никогда не говорил. Егоровы мы по маме, наш род называли Егоровым, поэтому и мельнице дали такое название.
