Вступление. Двое в Индии, не считая миллиарда
Нельзя рассказывать о путешествии, пока не объяснил до глубины, зачем его предпринял, для чего отвлёкся от прочих занятий – уехал за тысячи километров от дома. У всякого действия должна быть разумная причина, у всякого пути – цель. Почему выбрали мы Индию, отчего поездку совершили летом, где взяли деньги, наконец – как выстроили свой маршрут? Вопросам таким посвящены первые записи Дневника.
Подготовка к путешествию длится дольше самого путешествия. Случалось мне выйти из дома – без планов и расчётов, купить билет на первый поезд и так начать дорогу; но случалось это редко, а путь такой не бывал длительным. Подготовка к Индии вышла двухмесячной. Описание её также дано в первых записях – под московскими числами.
Не хотел я составлять воспоминания, но намеревался жизнь действительную мгновенно переводить в слова – выписывать на страницу тёплые, едва окончившиеся мысли и события, пока не успела память охладить их анализом или переосмыслением. Ждал я в задумке этой сложность, ведь пишу от руки – не всегда время есть и удобство для письма такого. Тем не менее удавалось мне, усталость одолевая, записывать всё, что считал я важным для записей. Дневник по возвращении я перепечатал в компьютер, но изменять в нём что-либо не захотел. Исправил лишь ошибки (из тех, что неизбежны в торопливом письме), пояснил некоторые детали и события. Изменения существенные были только в цитатах, которые я позволил себе переписать в большей точности (заодно снабдил их ссылками на источник).
Путешествовал я при своей давней спутнице – Оле. Ей были назначены свои впечатления от поездки, поэтому Дневник прочтёт она лишь после окончательной редакции – чтобы отзывами не склонить меня к переделке каких-либо фраз, абзацев, глав.
Дневник этот – субъективен без ограничений. Всё объективное об Индии, об островах Андаманских, о Цейлоне искать нужно в путеводителях, не здесь. Записывал я то, что видел и чувствовал сам (пренебрегая отзывами, подозрениями или советами других людей). В этом чудится мне лучшая услуга объективности, ведь в словах моих нет лжи и гипотез. Солгать можно о том, сколько лет строился Тадж-Махал, о том, где захоронен Акбар или Шах-Джахан, но правдой неизменной будет то, какими увидел я улицы Мадраса, каким случилось для нас восхождение на пик Адама. Слова нищего из Джайпура, монаха из Ладакха, рикши из Порт-Блэра и прочие слова собеседников моих записаны в такой же точности, как мысли мои собственные, в пути сформулированные.
