Атэ пригубил из хрустального кубка, изрезанного золотым узором, редкое красное вино и снова посмотрел на Калена.
– А помнишь, как мы вошли в освобождённую Астарту? Ведьмак, сидевший напротив него, улыбался. Волосы его – всё такие же чёрные и густые, как и в прошлую их встречу, падали на широкие плечи мягкой волной. Мощная грудь мерно вздымалась при каждом вздохе. Прикрыв глаза, Атэ мог расслышать, как размерено, будто колокол в обедню, бьётся сильное и молодое сердце отставного солдата. Кален улыбался, при каждом движении его губ по телу Атэ разливалась приятная нега. Атэ мог бы не один вечер молча сидеть рядом со старым другом и просто смотреть на него, не вслушиваясь в слова. При этом его суровые черты против воли разглаживались, и если бы он увидел себя в зеркале, то понял бы, что в присутствии Калена и сам становится на десять лет моложе.
– Ты нашёл себе место в новом мире, – сказал Атэ, усилием воли стирая улыбку с лица. Он в очередной раз напомнил себе, зачем пришёл, но заставить себя перейти к делу так и не смог.
– Место? – улыбка Калена стала растерянной. – Ты об этом?
Маг обвёл рукой уставленную дорогой мебелью залу. Только теперь Атэ заметил, что все предметы здесь трофейные. Его пробрала невольная дрожь. Он снова пригубил вино, но стало только хуже – будто удар молнии пронзил его от затылка до самых пяток. Он вспомнил, откуда ему знаком этот тонкий вкус – в самые последние дни, когда они с Каленом, как обычно, в авангарде наступления, вошли в замок Брен Хисалет, они нашли в тронном зале лишь мёртвое тело Марэла Асанты – одного из Семи. Молодой и красивый мужчина, которому было не более тридцати, сидел на каменном троне, впившись тонкими пальцами в деревянные подлокотники. Лицо его иссохло, будто у столетнего старика, но голубые глаза были открыты и по-прежнему смотрели в сторону дверей – Марэл не сдал бы замок теперь, но собственная магия убила его раньше, чем армия ведьмаков.
Тогда Атэ стало тошно. Он встречал этого юношу. Он видел его на балах. Пару раз Атэ даже беседовал с ним. Он бы преувеличил, если бы сказал, что хорошо его знал. Но он помнил рыжие пряди, разметавшиеся по хрупким плечам, и улыбку на скуластом лице, похожую на проблеск пламени в ночной тьме.
А теперь он был мёртв… Ничего неожиданного. Марэл мог быть прав или виноват, но он никогда не сдавался. И он умер непобеждённым.
