Глава первая, ознакомительная
Love is like a bomb, baby, c’mon get it on
Livin' like a lover with a radar phone…
– Вы что-то хотели?
Я открыла и закрыла рот, потом снова открыла и опять закрыла, словно выброшенная на лед рыба воздух хватала, а звук из себя выдавить так и не получилось. Хоть какой. Даже запищать не вышло. Я в жизни ничего подобного не видела. Точнее видела, но или на экране, или издалека, на пляже, например, еще в бассейне.
Бронзовая кожа, четкий рельеф мышц. Я непроизвольно опустила взгляд ниже – и, о боже! – вовсе не затем, чтобы увидеть больше, всего лишь по привычке начала тактично отводить глаза, но так нелепо! Стояла слишком близко и вместо своих ступней увидела плоский мужской живот, да дорожку светлых вьющихся волос, уходящих вниз, под резинку домашних клетчатых брюк. Кажется, они едва держались на этих узких бедрах. И запах. Из квартиры позади этого тела доносился аромат кофе, а само тело было будто свежим и пряным. Мужчины могут так пахнуть? Я хочу сказать, запах Кирилла, смесь стирального порошка и дезодоранта, был приятным, но чаще резал обоняние, и не вызывал тягучий отклик внутри. Боже! О чем я думаю?!
– Что там?
Услышав откровенную насмешку, я вскинула голову и растерянно уставилась в пронзительные темно-зеленые глаза. У двух процентов людей встречается такой цвет радужки и у женщин чаще, чем у мужчин. Да? Зачем мне эта информация сейчас?
Темно-русые брови вопросительно приподнялись.
– Мадам.
– Мадемуазель, – на автомате осипшим голосом поправила я.
– Я запомню. – Правый уголок губ на этом лице с почти идеальными чертами приподнялся, обозначив едва заметную ухмылку.
Я непроизвольно сглотнула и вновь постаралась подобрать слова, но зачем-то подумала о странном сочетании идеального лица, несвежей щетины и спутанной шевелюры на голове. Это было… Это было похоже на фотографии в дамских журналах Лисаветы, только парни там выглядели глянцевыми, нарочито небрежными, а то, с чем столкнулась я, было настоящим, неподдельным. Оно ухмылялось, наводило дурман и остро ощущалось, как мужчина, – еще более странное описание моих чувств, знаю, но иных слов не нашлось.
– Извините, – прошептала я и отступила назад, за свой порог.
Дверь глухо ударилась о препятствие, эхо отозвалось в пустом коридоре, и дурман в голове, наконец, рассеялся.
