Пытаясь стереть шрамы, звездное небо касается наших сердец.
Ким Хен Джун «Звездное небо»
У Лихоморья – ель густая,
Таится зло в тени ветвей,
Над елью кружит птичья стая,
Завидев что-то у корней.
А под корнями – мрак подземный,
Незримый страж во мраке том
И день, и ночь, один, бессменный
Все бродит в склепе ледяном.
Идет направо – вьюгой воет,
Налево – бурей заревет,
Века не ведая покоя,
Обещанную жертву ждет.
Чертова книга! Это оказалась всего лишь дурацкая старая книга! Несколько сотен пожелтевших от времени листов, заключенных в твердый переплет из грубой темно-коричневой кожи, – вот ради чего он только что отказался от огромного состояния, включавшего, помимо современного особняка, в котором этим утром преставился его отец, еще и банковский счет на внушительную сумму, а также тысячи квадратных метров жилой и коммерческой недвижимости в центре крупного города. Любопытство вновь сыграло с ним злую шутку. Наверное, покойный предок хохочет над ним сейчас, отплясывая на раскаленных углях в преисподней! Старый интриган! Не мог даже завещание написать по-человечески! Вечно изъяснялся загадками, отчего казалось, что его дряхлое нутро битком набито жуткими секретами, и даже перед смертью этот хитрец остался верен себе: выкинул фортель в своем духе!
А как замечательно началось сегодняшнее утро! Как разыгралось воображение после звонка нотариуса, сообщившего ему о безвременной кончине престарелого папаши! Особенно воодушевило то, что нотариус порекомендовал держать в тайне эту новость до подписания документов, для чего просил незамедлительно подъехать в его офис.
– Марк Святозарович Костин? – уточнил клерк, когда он переступил порог крошечного пыльного кабинета, в котором вся мебель была завалена кипами бумаг – не только длинный рабочий стол у окна и стеллажи вдоль стен, но и тумбочки, стулья, даже диванчик и небольшой столик, предназначенные для клиентов.
Похоже, дела у душеприказчика шли не очень успешно: признаков наличия у него секретаря нигде заметно не было. Маленький серый человечек с застывшим выражением скорби на лице – скорее всего, фальшивым – предложил Марку присесть на диванчик, одним движением сдвинув в сторону бумажные горы, и тут же юркнул куда-то в угол, скрывшись за стеллажами. Загремели ключи, раздался металлический скрежет отпирающегося замка, и вскоре нотариус вынырнул из укрытия с пластиковой папкой под мышкой и объемным свертком в руках, покрытым круглыми кровавыми отметинами сургучных печатей. Он поместил сверток на столик перед Марком, ловким движением руки придвинул офисный стул и сел напротив, сообщив, что собирается зачитать завещание. Потом, спохватившись, монотонным голосом выразил соболезнования, и его бледное лицо скрылось за разворотом папки.