Для каждого из их троицы эта история началась по-своему. Для Дани – с драки возле девчачьей раздевалки. Для Сани, его брата-близнеца – с выбитого зуба. Для Толика история брала своё начало, конечно, с Жоры и того злополучного урока природоведения. А может, она началась ещё раньше, когда Сафрона оставили в их классе на второй год. Что бы ни явилось точкой отсчёта, оно запустило цепь событий, которая закончилась кошмаром.
Заманить Пашку Сафронова в Мерцающий дом придумал Толик.
– Мы можем избавиться от Сафрона раз и навсегда, – сказал он гундосо и осторожно коснулся пальцем ноздрей – остановилась ли кровь? Палец остался сухим. Толик шмыгнул носом и схаркнул в пыль бледно-розовую слюну.
– Как это, Толян? – озадачился лопоухий и белобрысый Даня Пушков. Он болтал ногой с верхней ступени трапа пузатой ракеты, устремлённой в недостижимое небо над детской площадкой – сапфирово-стылое небо первого дня осени.
– Чудес не бывает, старик, – философски изрёк Саня, как и брат, белобрысый и лопоухий. – Хорош чудить. Айда к Прянику, «Тома и Джерри» позырим.
Толик помотал головой, снова шмыгнул, сплюнул. На этот раз слюна была белой. Кровь из носа у Толика шла чуть что – и бить не надо. Сафрон и не бил: покрепче прищемил злосчастный нос пальцами после линейки, когда взрослые не смотрели в их сторону.
– А ещё Пряник говорил, у его родаков кассета припрятана, а на ней одну деваху дрючат по-всякому. И знаешь, кто? Майк Тайсон!
– Да понтит он, – заспорил Даня. Спорить у близнецов было едва ли не любимой забавой. Порой это даже приводило к потасовке, правда, невсамделишной.
– Я те отвечаю!
– Мерцающий дом, – произнёс Толик отрешённо. Хотя он был младше братьев на год, учились друзья в одном 5 «Б». Толика перевели на класс старше из-за хорошей успеваемости, и потому из всей троицы он считался самым умным, пусть близнецы никогда не признавали это открыто. Фамилия у Толика была Шилклопер. Даня шутил, что учителя не могут выговорить фамилию Толика и оттого редко вызывают его к доске.
– Прикалываешься? – братья одновременно вытаращились на него, как на чокнутого.
– Мы можем избавиться от него навсегда, – повторил Толик с вызовом.
Он поднял голову. Глубокие складки, которые пролегли вокруг его губ, превратили пятиклассника в кого-то чужого – взрослого и жестокого. Щёки Толика горели. Как и глаза.
