В тот год весна не спешила занять престол власти. На дворе березозол[1] месяц, а лошадь, ступив на рыхлый снег, проваливается по брюхо. Пять месяцев свирепствуют морозы, загоняя людей и скотину в теплые жилища. Такой холодной зимы и снежной весны старцы не помнят. Они неделями не выходят на улицу, кровь не та – не гоняется по уставшему телу, – лишь вздыхают и рукавом нательной холщовой рубахи смахивают капельки слез с полуслепых глаз.
В Боярском городище седовласых старцев осталось трое. Два лета назад неведомая болезнь покосила много северян, особенно не жалела детей и стариков. Малые угасали за два-три дня, старики мучились долго, и никакой отвар, никакое снадобье знахарки Кривозубой не помогали. Болезнь не местная, завезённая. Тем и страшна, не знает Кривозубая, чем изгоняется из болящего.
Глава городища Нахаб схоронил двух детей: дочь и сына.
О дочери печаль была скорой – не впервой ему терять детей, да и не мужское дело печалиться. Смерть же сына подкосила под корень. Не стало единственного наследника, и Боярское городище, когда Нахаб соберётся на Калинов мост[2], перейдёт под власть другого рода.
Главенство Нахаб получил от своего отца, тот – от своего, и так – до могучего телом и умом Бояра. Много вёсен назад он властной рукой объединил вокруг себя беспризорных северян, в совете с мудрыми старцами, их всегда почитали, установил порядки и хитростью, а когда надо, и ласкою поддерживал устои совместного прожиДанимирия.
Те соплеменники, которые не хотели подчиняться новым законам, жили прежней жизнью – сами по себе. Лишь в походы против степного народа собирались во главе с воеводой, по решению старцев временно выбранного на почётное место. По возращении разбредались по своим хижинам, где каждый себе был и хозяином, и добытчиком, и заступником от врагов, которых у северян всегда было предостаточно. Один лесной народ чего стоит! От этого гибли северяне десятками, иной раз – сотнями, и, как ни спешили северянки рожать детей, каждый год по ребёнку, не множилось племя.