В Боке Которской, на Балканах
…
Здесь Адриатики простор
сверкает, как нигде,
вдаль уходя от Чёрных Гор,
блеск царствует везде.
В Италии уже не так,
там ближе горизонт,
и меньше блеска видит зрак,
глядясь в лазурный понт.
…
Когда ни приеду, встречает
то Троица, то Вознесенье,
и вайи приветливо машут
у узких церковных ворот,
и капают толстые свечи
слезами в песок ноздреватый.
Всегда розмариновый запах,
тимьян на полу сербской церкви,
цветущих кустов изобилье
и карстовых гор крутизна.
Рыбак с золотистою сеткой
вдоль берега важно проходит,
он рыб серебристых наловит
и нам их к столу принесёт.
Сюда короли приезжали
в славянское гордое время,
все рыцари, все знаменосцы,
юнаки отважные все.
Антично застывшее время,
античными стали пространства,
и в лицах людских поражает
их древний античный извод.
Слепит Адриатика морем,
слепит Адриатика солнцем,
слепит Адриатика светом,
от блеска устали глаза.
И весь этот мир бирюзовый,
и весь этот мир серебристый,
и весь этот мир многоцветный
увидел я вместе с тобой.
…
От Столаца неподалёку
кричал призывно муэдзин —
Корану веря и Пророку,
молиться не желал один.
Форель играла в горной речке,
и возвышался минарет;
в одном приветливом местечке
нас пригласили на обед.
– А если нас закружит дервиш,
мы тут же свалимся в реку
и с серебристою форелью
в сеть попадёмся к рыбаку!
– Тогда давай скорей уедем, —
ответил я на возглас твой, —
чтоб нас не подали к обеду
с отрезанною головой.
…
Бился турок с черногорцем,
дабы голову срубить.
Кто из нас под жарким солнцем
первым вызвался любить?
Утро в Которском заливе,
по воде ползёт туман,
чтобы выглядеть игривей,
ты надела сарафан.
Превратившись в деву-вилу,
стала ты меня водить
по росистым луговинам
дабы голову вскружить.
Шла купаться в водах бухты,
сох на солнце сарафан,
я слонялся необутым
и подозревал обман.
Мы испорченные люди,
нас обманом не пронять,
не объехать на верблюде…
Головы б не потерять!
Много лет с тех пор минуло.
Выцвел яркий сарафан,
но монистами блеснула
мне любовь из южных стран.
…
Дождись меня в Которской бухте
на склоне знакомой горы,
где почками ветви набухли
в предчувствии вешней поры.
Стрелой кипарис вознесётся,
сравняется крона с горой,
и в сердце твоём всколыхнётся
всё бывшее нашей весной.
Не верь, что мы стали чужими,
