Я солдат, недоношенный ребенок войны.
Я солдат, мама залечи мои раны.
Я солдат давно забытой богом страны.
Я герой, скажите мне – какого романа?
«5'NIZZA»
Глаза открывались плохо, словно их залили клеем, в голове
гудело, а во рту царила сушь пустыни Сахара.
Вильям разлепил веки и с ужасом понял, что находится в
незнакомом месте и, что самое страшное – не помнит, как сюда
попал.
Он лежал на узкой и очень неудобной койке, прямо перед носом
была стена – серый, изъеденный временем бетон, а сверху – панцирное
дно еще одной койки. Пахло потом и еще чем-то затхлым и
неприятным.
Вильям попытался развернуться, и со второй попытки это ему
удалось. Напротив, на точно такой же койке, отделенной узким
проходом, обнаружился лохматый дед, похожий на седую обезьяну.
Бесцветные глазки на морщинистом лице настороженно блеснули, в них
появилась насмешка.
– Где я? – спросил Вильям, совершив форменное насилие над языком
и губами.
– Где-где, в тюрьме, – ответил дед неожиданно фальцетом и
пронзительно расхохотался.
«Тюрьмами» именовали центры правосудия, объединявшие место
заключения, прокуратуру и полицейское управление. Не покидая
единого комплекса зданий, человек ожидал приговора суда, получал
срок, а потом отбывал его.
С верхней койки свесилась еще одна голова, лысая и круглая, как
футбольный мяч.
– Где ж тебе еще быть, парень, – пробурчала она, – насколько я
понял, ты тут надолго. Привыкай, ежкин кот!
Вильям попытался отогнать страх, растерянно потер лоб. Мысли в
тяжелой, словно чугунок, башке ворочались с трудом. Как он,
скромный работник городского архива, мог попасть в тюрьму?
Вчера они отмечали победу «Ливерпуля» над «Челси», пили в
«Красном мире», а потом... Потом был провал, темный и воняющий
пивом. Если где-то в памяти и имелись данные о том, что случилось
после восьмой (или десятой?) кружки, то они были так же недоступны,
как и свет, попавший в черную дыру.
– О-ох... – только и мог сказать Вильям.
Стальная дверь у него в ногах открылась с устрашающим лязгом. В
камеру заглянул невысокий черноусый тип в полицейской форме.
Покачнулась на его поясе дубинка, в руках брякнула связка
электронных ключей.
– Вильям Снарк? – спросил усач.
– Э... я, – ответил Вильям, вздрогнув от ужаса. Вспомнил, что
краем уха слышал, что кое-где в центрах правосудия используют
пытки.
