Османская империя, 1447 год. Серые тучи сгущались над Амасьей. Желтые сверкающие зигзаги рисовали в небе пророческие знаки, которые не сулили ничего хорошего. Раскаты грома разносились эхом по пустынной комнате. И лишь одинокий серый силуэт нарушал дворцовую идиллию.
Фигура юноши стояла неподвижно. Уставший, отрешенный взгляд был устремлен куда-то вдаль. Большие зеленые глаза, обрамленные черными длинными ресницами, были слегка прикрыты. Но, несмотря на это, в них отражалась буря грядущей ночи.
Высокий коренастый юноша с густыми черными волосами до плеч стоял, облокотившись на окно. Безразличие на его лице сменилось болью, а затем отчаянием.
Внезапно всё стихло…
– Мирчи! Отец… – едва слышно произнёс он.
Вдруг рука, которая еще мгновение назад лежала неподвижно, поднялась и ринулась вперёд. Раздался удар. Он был настолько сильный, что картина, висящая над камином в самом дальнем углу комнаты, упала и разлетелась на куски. Но юноша даже не обратил на это внимания.
Сильная дрожь, переходящая в агонию, завладела его телом, дыхание стало прерывистым, что он буквально хватался за каждый глоток воздуха. Кровь приливала к его лицу, и больше не было сил держаться. Тело юноши скользнуло вниз и опустилось на пол. Он обхватил колени руками в тщетных попытках укрыться от беспощадной реальности. Горячие слёзы текли по его щекам. Глухие стоны и всхлипывания то и дело затихали, то становились сильнее, пока не исчезли совсем.