Рождение Парадокса
Всходил Алголь – двойная звезда, сияющая невыносимо ярко. На Земле, Юпитере и Инке люди в этот момент считали, что открывается глаз Медузы Горгоны в созвездии Персея. На планете Алкеда во время восхода всё утопало в яростном свете: красные тени стремительно укорачивались, мир терял краски, выцветал, блек.
Среди сияния и зноя, самые высокоточные телескопы не смогли бы обнаружить на скалистом берегу испарившегося океана гигантскую черную птицу с книгой. Двойная звезда, названная именем феникса, обжигала кожу и истощала зрение высшего существа, но ослепнуть он не мог. Хозяин пустыни просто закрывал глаза. Наступало время отдыха.
Что-то надрывно загудело, и лапы его засыпало каменной крошкой.
– Не открывать глаза, – с досадой подумал Алголь. – Это опять люди. Вездесущие создания, которые теперь везде суют свой нос. Ничего страшного.
Управляемый зонд растопырил тонкие ножки, выпустил «жало» для исследования поверхности планеты и побежал в сторону феникса. Но не добрался: электронная начинка начала плавиться и давать сбои. Аппарат долго крутился волчком на одном месте, разбрасывая пыль, беспрерывно жужжа и щелкая. Потом одна его ножка подогнулась и захромала, «жало» подломилось. Наконец, зонд затих, зарывшись в песок.
– Надо будет сказать Ра, что я видел крейсеры центурионов у Мирфага, – решил феникс и досадливо отмахнулся крылом. – Надоела война Юпитера с Землей!
Звезда Алголь пошла на убыль, и сквозь закрытые веки хозяин безжизненной пустыни почувствовал, что мучительное сияние спадает.
Алголь закрыл Экклезиаст, заложив страницу закладкой.
За спиной черного феникса с шумом прокатился обломок скалы. Любой звук быстро разносился в раскаленной атмосфере, появилось расходящееся кругами марево. Алголь оглянулся, заморгал.
***
Ра была очень стара. Настолько, что красные перья поблекли и местами начали выпадать. Феникс очень хорошо представляла себе момент смерти. Это событие ей пришлось пережить уже четырежды, и она ясно видела огонь, охватывавший ее тело с головы до лап. Нет, Ра не боялась смерти: для таких, как она, нет смерти в огне. Есть боль, пронизывающая насквозь, есть жар, опаляющий разум, есть бессилие новорожденного. А еще есть забвение, из которого так сложно выбраться. Забвение, когда надо все начинать с песчинки. А может быть, окончание всего. Ра не знала, что будет после. Фениксы, для которых закончился круговорот жизней, не могли вернуться и рассказать об этом.
