Любовь еще не зеленела,
И пожелтевшею листвой.
И знает он, что ты хотела,
Взяв атамана на постой?
Когда в груди играли звуки,
Мотив восторженных сонет.
И обнимающие руки,
И то податливое – нет…
Огни свечей затихли… Запах,
Еще кружилось в голове.
Вся жизнь проносится и в страхах,
Ты не уверена в себе.
Хорунжий, ляская… Подковой,
Буланый отбивает дробь.
И под наброшенной попоной,
Живая застоялась плоть.
И атаман в налет, галопом,
Похоже, в вечность ускакал.
И невзначай, и мимолетом,
Не погасил любви накал.
Гонит ветер чьи-то звуки,
Робость и жаль?
Расплескались в небе руки,
Почернела сталь.
Замер мир… Война с войною,
Будет говорить:
«Смерть за нашею спиною,
Рвем живую нить.
Нужно нам остановиться,
Дать надежду им.
Богу время покориться,
Нам с тобой самим»
И бежим, возвращаясь назад
Молчаливая треплется тень,
Простынь белая наперевес.
И надежда она, и мишень,
Почерневший березовый крест.
У границы добра мотыльки,
Пожелтевшие травы и мох.
И в ночи уплывут огоньки,
Осыпаясь той правдой у ног.
На излучине время сирень,
Лепестками застенчивых глаз.
И что скажешь на правду теперь,
Сколько лжи натворил ты из фраз?
Одиночества скомкана быль,
Заслоняя рассвет и закат.
Посеревшая, ржавая пыль,
И бежим, возвращаясь назад.
Расчет в любви или любовь расчета,
Ночная синь, березами рассвет.
В душе кольнет, и знаем без учета,
