Молчат гробницы, мумии и кости,—
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И.А.Бунин. Слово , 1915г.
О горе и радости в литературе XI-XIII веков
В современной литературе все большее место начинают занимать историческое фэнтези, в частности, славянское фэнтези (Мария Семёнова), роман-миф (Алексей Иванов), альтернативная история и т.д. Все эти произведения в той или иной мере обращаются к стилизации древнерусских текстов (блестящим примером подобного явления в западноевропейской литературе можно назвать «Имя розы» Умберто Эко а возможно, и Толкиена).
Наибольшую стилистическую яркость представляют в древнерусских памятниках изображения эмоциональных состояний человека, причём, в отличие от литературы XIX века, здесь делался акцент на отражении сильных эмоций, а не психологических процессов. Традиционные формулы, играющие большую роль в текстах XI-XIII веков, при описании внутренних состояний человека часто заменяются стилистическим варьированием, т.к. психологические явления не могли иметь такой жесткой регламентации, как другие сферы жизни. Словесные выражения внутреннего мира человека могли отразить и какие-то христианские или языческие представления о чувствах, или подчиняться чисто эстетическим задачам автора. Однотипность и изменчивость стилистических форм может определяться тогда только художественными пристрастиями книжников.
Исследование описания внутренних состояний человека позволяет рассмотреть также связь и соотношение традиционных стилистических формул с нетрадиционными художественными способами.
В работах многих исследователей отмечалось, что древнерусские книжники изображали сильные, крайние состояния человеческой психики, а не то, что можно было бы назвать «душевным развитием, эволюцией», и тех эмоций, которые описывались в памятниках, немного. Причём большинство из них отрицательные. Перечислим их: распространены описания гнева (воинского) и «лести» (лжи, предательства, измены), сильного волнения с оттенком страха и ужаса («страх и трепет», «ужас в сердце»). Встречается глагол смущатися («смутися умом») и выражение особого «смятенного» состояния человека XII в.: «и все смятено пленом и скорбью тогда бывшюю» (И. 433)1, «не смятошася, но поидоша противу Изяславу» (И. 232), положительной оппозицией которому были такие понятия, как покой и тишина. Очень много описаний боли, горя, туги и т.д.
