Февраль, словно искусный маляр, дорисовал лохматой кистью зимнюю ночную картину, придав ей сказочный вид: деревья-великаны, нахлобучив пушистые шапки на седые макушки, охраняли покой спящего города; земля укуталась в бриллиантовое покрывало, а озорные снежинки, словно парашютисты, под тусклый свет одиноких фонарей погружали провинциальный город под ослепительно-белый купол.
Мила шла к железнодорожному вокзалу под «конвоем»: с одной стороны – мама, с другой – подруга. Подруга, зажав в руке пакет с фаршированными блинами (пузатики, утрамбованные капустой, издавали головокружительный аромат!) сопела, словно паровоз. Мила уловила запах капусты-проказницы и повернула голову в сторону пакета: не сядешь ведь посреди ночи на пенек есть блины!
Вскоре «троица» ускорила шаг. Уже замаячил впереди деревянный вокзал, одетый в скромный зеленый костюм. Мама давала наставления, подруга больше помалкивала, а Мила мысленно была уже в столице, наивно полагая, что Москва встретит ее с распростертыми объятиями.
Под завораживающую музыку стальных колёс девушка быстро погрузилась в сон.
Незаметно пролетела ночь. Яркий свет лениво проникал в полусонный вагон. Захотелось проснуться, но не от рождения нового дня: развернувшись к соседней полке, Мила увидела молодого человека, пристально смотрящего на нее: не глаза, а сверла какие-то!
– Ну что, выспалась? – сразу устроил допрос сосед.
– Выспалась, – насупившись, ответила девушка.
На вид соседу было лет двадцать пять-тридцать, светло-русый, с ярко-голубыми бездонными глазами: эта бездна манила и одновременно пугала. А шрам у левого глаза делал его похожим на пирата из приключенческих детских рассказов. «У, пират!» – Мила даже поморщилась.
Разговор сначала не клеился: вопрос – пустота, снова вопрос – и опять пропасть. Не хотелось Миле делиться с чужим человеком своей мечтой о Москве. Но постепенно Пират увлёк девушку залихватской беседой.
– А ты куда собралась? – спросил Пират.
– В Москву.
– Не лучшее время для отдыха выбрала, – заключил Пират.
– А я не отдыхать еду, а учиться на сценариста, – гордо заявила Мила.
– У-ух, – выдохнул Пират. – Далеко пойдешь… Меня, кстати, Евгением зовут.
– Мила.
Поезд жил своей жизнью, а Мила с Пиратом на верхних полках – своей. Женька настроил радио – и романтичная мелодия вихрем ворвалась в вагон, оглушив задремавших пассажиров.
