– К нам идёт она, – на своём цветочном языке шептали лепестками высокие георгины.
– Наша принцесса, – вторили им алые, чайные, голубые и бордовые розы и поворачивали к ней свои тугие бутоны.
– Нет её краше, – шептали алые маки.
– Я бы мечтала украсить её пышные золотые волосы, – вздыхала белая хризантема.
– Как легка её походка, – восхищались анютины глазки.
– Она стройная, как мы, – с гордостью вторили гладиолусы.
И тот, кто знал язык цветов, приготовился бы к встрече с высокой принцессой голубых кровей, с холодной красотой в ледяных глазах, в золотом наряде и хрустальных туфельках на длинных стройных ногах. Но цветы по-другому определяли красоту. Гельсина, дочь садовника, была невысокого роста, чуть полноватая и с рыжей густой копной на голове. Её руки, оттого что она копалась в земле, вырывала сорняки и с любовью окучивала цветы, были тёмными, с мозолями и в цыпках. Платье было штопано-перештопано и в заплатках. Отцу, хоть он и был королевским садовником, платили немного, и у него не хватало денег на новую одежду для любимой дочери. Подошвы деревянных башмаков стёрлись, да и внутри башмаки давно развалились, и девочка натирала в них ноги до кровавых мозолей. Но Гельсина понимала язык цветов, слышала, как они восхищались ею, и видела себя такой, какой они её описывали. И, конечно, то же самое, что и цветы, думала маленькая, как стрекоза, цветочная фея Флоринда. Она прилетала в королевский сад насладиться ароматом роз, полакомиться нектаром и послушать их рассказы о дальних прекрасных странах, из которых они приехали, когда были ростками, клубнями и семенами.
В голубых глазах Гельсины было столько любви к цветам, за которыми она старательно с раннего утра и до заката ухаживала, что те по-своему видели её красоту. А вот людей она боялась, потому что нормальных при дворе короля она никогда не встречала. По дворцу, дворцовой площади и саду прохаживались заносчивые придворные. Они лебезили перед королём, королевой и принцем, а тех, кто был ниже их по званию и сословию, презирали, и если и говорили с ними, то свысока и через платочек, смоченный духами, чтобы не вдыхать запах простолюдинов. Их они называли мерзким и подлым сословием. Поэтому Гельсина, завидев кого-то из дворца, пряталась в цветах, и те, жалеючи, накрывали её.
