Много лет тому назад, будучи в пионерском лагере, я впервые услыхал от своего благо приобретённого приятеля волшебное имя – Шерлок Холмс. Он показал мне блокнотик, в котором нарисованы смешные фигурки, похожие на человечков и пересказал знаменитый детектив. Так я впервые узнал волшебное слово сыщик и тут же стал воображать себя, то Холмсом, то Уотсоном. Кстати, фамилия доктора – Watson по правилам английского языка читается как Уотсон, по примеру Water – вода, Уотер. Помните громкое дело по импичменту Никсона – Уотергейт – водяные ворота. В первых переводах произведений Конан Дойля и его известном восьмитомнике, именно под именем Уотсона появился известный персонаж. Я завёл блокнотик, придумал своих «человечков», но лагерная смена окончилась, потом школа и блокнотик я затерял. Однако про знаменитого сыщика не забыл и, вдруг у соседа, друга детства, обнаружил «Записки о Шерлоке Холмсе». Мы с Витькой, так звали друга, книжками постоянно обменивались, и я заполучил, наконец, прямой доступ к Холмсу. Читал запоем весь день и ночь с фонариком под одеялом. Потом пытался разыскать ещё какие-нибудь рассказы Конан Дойля, но кроме «Затерянного мира» долго не мог ничего найти. Даже записался в библиотеку, но там рассказы о Холмсе ходили по рукам и перехватить хоть какой мне не удавалось. Потом меня захлестнула фантастика. Со мной в классе учились двойняшки – Петька и Ленка. Отец у них был военный и перевёлся в Минск несколькими годами ранее. До этого семья жила в каком-то сибирском Мухосранске. С Петькой я дружу до сих пор, а с отличницей Ленкой, единственной золотой медалисткой нашего двойного выпуска пришлось целый год сидеть за одной партой. Она была редкостной занудой, не давала списывать и никогда не подсказывала, зараза! За соседней партой сидела тоже Ленка, жившая в одном доме с двойняшками. Дом же находился на моей дороге к трамваю, поэтому иногда Петька, обе Ленки и я вместе шли домой. У Петькиного отца была шикарная библиотека. Видимо в Мухосранске грамотных было мало и в единственном, по словам Петьки, книжном магазине свободно продавалось то, что у нас уже в те времена не достать ни за какие деньги. Чего только в домашней библиотеке у них не было – от старых изданий в дивных переплётах с тиснением и с золотым обрезом типа знаменитых «Мужчина и женщина» до томов «Мир приключений». Именно в этих томах печаталась замечательная фантастика советских и не только писателей. Казанцев, Ефремов, Беляев и безусловно самые любимые до сих пор Стругацкие. Первой ими заболела Ленка, которая не отличница, и с упоением пересказывала на переменках очередной шедевр. Подхватил заразу и я. Петька снабжал нас том за томом, а также другими книгами на эту тему. Увлечение фантастикой приглушило мою страсть к детективам, которая снова вспыхнула в начале 1966 года. Тогда было объявлено о выпуске по подписке первого почти полного собрания сочинений Конан Дойля аж о восьми томах. Ни моя мама, ни даже её приятель, а мой будущий отчим, зам министра, не могли заполучить подписку на него, а я раздобыл этот раритет лишь много лет спустя. Тогда умерла моя питерская тётушка, оставив мне в наследство всё свою имущество, в том числе и эти восемь томов. Учась в университет, я частенько торчал в Ленинской библиотеке и в ожидании заказанных книг однажды от нечего делать, залез каталог. Там в подборке «Современный детектив» нарвался на Сименона и Агату Кристи. Любовь к этому жанру проснулась с новой силой, но читать в зале мне не нравилось. К счастью соседка по нашему замечательному дому работала в этой библиотеке, и я упросил её давать мне желанные книги на абонемент. В это время потихоньку начали появляться переводы классиков зарубежной фантастики (Азимов, Бредбери, Гаррисон, Катнер и другие), и детективы Чейза, Гарднера, Стаута и прочих. По большей части они печатались в журналах, но выходили и в виде книг небольшого формата, т.н. покетбуки. Надо отметить, что переводили все эти произведения отличные переводчики и поэтому кроме завораживающих сюжетов, рассказы отличались хорошим языком, были остроумны и легко читались. В нашей группе была пара студентов, моих хороших приятелей, родители которых имели блат в книжных магазинах, поэтому мне доставались эти книги, а наиболее популярные журналы мама выписывала по моей просьбе. Много позже, когда я был женат, мы не только выписывали журналы, но выдирали из них понравившиеся рассказы. Я отдавал на переплёт у себя в институте, пользуясь расположением барышень-переплётчиц. До сих пор на даче у нас около полусотни таких «книжек».
