Красная комета расчертила небо, привлекая внимание всех тех, кто по ночам не мнет простыни, проверяя на прочность труды столяров. Среди таких оказалась и старая Гвел. Приложив ладонь к морщинистому пергаментному лбу, она сильнее оперлась на посох и постаралась ускорить шаги немощных ног.
В миг, когда вестник богов затмил красавицу Миристаль, Гвел уже знала, что грядет. Безымянную планету ждали события, которые пошатнут бездну демонов, мир людей, королевство Фейри и даже Седьмое Небо, заставив Яшмового Императора вспомнить о своих обязанностях.
Красная комета – послание самой судьбы, стоящей над всеми богами, бессмертными и смертными. Она сделала свой ход, уверенной недрогнувшей рукой двинув пешку на клетку вперед. И лишь одного этого хватит, чтобы мир сгорел в сиянии предначертанного.
Гвел шла по тракту, глядя, как среди звезд исчезает красный след, оставленный хозяйкой самих богов.
– Я поняла тебя, моя королева, – шептали иссохшие губы, на миг обнажившие кривые зеленые зубы. – Я поняла тебя.
Комета исчезла, и Миристаль, словно фыркнув вслед промелькнувшей вертихвостке, вновь залила луга серебряным сиянием. Она пыталась сгладить тот алый отблеск, заполнивший долину неощущаемой кровью, оставившей на языке медный привкус.
История, изменившая мир, начиналась.
292-й год эпохи Пьяного Монаха, Срединное царство
Гвел облегченно вздохнула, увидев, как над пролеском поднимается черный столб дыма. До ее чуткого носа, не в пример полуслепым глазам, донеслись запахи гари и жженых тел. В воздухе еще играла песнь сытой стали, вдоволь напившейся теплой крови.
Нормальный человек, почувствовав, как спина покрывается гусиной кожей, а древние инстинкты велят бежать, задумался бы о своих действиях. Но только не Гвел. Она уверенно шла по следу кометы. Кто знает, что судьба уготовила ей, но королева четко дала понять своей жрице – ты избрана. Неизвестно для чего и почему, впрочем, так оно всегда и бывает. Лишь боги любят разглагольствовать, судьба же молчалива в своем всеведении.
Босые ноги, покрытые черными струпьями, слегка утопали в дорожной пыли, но шаг Гвел был тверд… Насколько это позволял старый посох, выточенный из чардрева. Не слишком дорогой, но иной тернит-магик позавидовал бы такому.
Трава вокруг шелестела, говоря на языке, который Гвел выучила так давно, что порой путала с человеческим. Облака в небе плыли столь величаво, что можно было подумать, будто они коронованные особы. Но и они говорили со жрицей судьбы и та им внимала.
