Прежде чем начать, капитан Пауэлл дал присутствующим снова вволю проникнуться, если можно это так назвать, мрачным смыслом, имевшимся в огромных буквах на центральном мониторе. Проникнуться окончательно и бесповоротно. Уложить в сознание и усвоить. Хотя он не сомневался, что видели все его подчинённые эту лаконичную надпись уже много, много раз. Не говоря уж о том, что наверняка достаточно долго и эмоционально между собой обсуждали.
Но одно дело – обсуждать и высказывать разные версии…
И совсем другое – выслушать наконец официальную позицию руководства экспедиции. Предопределяющую их дальнейшие действия!
Поэтому сейчас, перед началом давно назревшего и явно неприятного и напряжённого разговора, надпись казалась особенно зловещей, и не могла не угнетать и не заставлять: кого-то – вздыхать, кого-то – чесать затылок, а кого-то и скрежетать зубами.
В заполненной фактически под завязку кают-компании стояла почти абсолютная тишина, если не считать пощёлкивания реле калорифера, шелеста воздуха, поступавшего из системы кондиционирования, и мерного басовитого гула из-под пола: работали неутомимые насосы, прогонявшие жизненно важные жидкости по системам охлаждения, жизнеобеспечения и водоснабжения. В воздухе, как всегда, стоял слабый запах озона, подаваемый автоматами в помещения, где собралось много людей. Дезинфекция…
Капитан поджал губы: пожалуй, достаточно держать людей в напряжении – пора приступать к разговору. Потому что никто уже не смотрел на надпись, а все собравшиеся офицеры и специалисты, электрики, компьютерщики, техники, физики, криотехники, нанокибернетики, врачи, биологи, и все остальные, переглядывались, или молча смотрели на него. И взгляды эти казались довольно мрачными.
Всё верно. Давно пора ситуацию – обсудить. Потому что дурацкие слухи и толки о его возможных решениях, и способах выхода из неё, уже поползли по экипажу.
Поэтому капитан Сигурд Пауэлл щёлкнул переключателем, и планета, как бы отъехав, вернулась к своему более привычному виду: уютный и приветливый отсюда, с высоты полутора тысяч километров, вожделённый, но оказавшийся недоступным, словно локоть для укуса, шарик. С широкими синими пространствами-океанами, светло-рыжими пятнами островов, и полосами коричневой от почвы или песка, и зелёной от растительности, суши континентов. И невесомой пеленой ватно-белых облачков, закрывавших поверхность в некоторых районах у полюсов и на экваторе.
