Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа

На улице шел дождь. Затяжной осенний дождь, которому, казалось, никогда не будет конца. Мелкая холодная морось белесой пеленой завесила окна, тонкими струйками сбегала по толстому, особой прочности, стеклу и бесшумно срывалась с подоконника вниз, на такую же холодную и мокрую брусчатку.

Но здесь, в уютном кремлевском кабинете, было тепло и сухо. Мягким светом горела электрическая лампа под матовым зеленым абажуром, негромко отсчитывали минуты старинные напольные часы.

Стоящему у окна человеку, как когда-то в далеком-далеком детстве, в родном Гори, вдруг очень захотелось прижаться лбом прямо к стеклу и, закрыв глаза, ощутить кожей прохладу идущего на улице дождя. Но сделать этого он не мог. Ведь это означало бы проявить слабость, а на слабость он – несмотря на всю свою огромную, поистине безграничную власть – не имел права. Тот, кому подвластно все, зачастую не имеет права ни на что. Такой вот парадокс. И у безграничной власти, оказывается, есть свои границы…

Человек, наконец, оторвал взгляд от залитого дождем окна и медленно обернулся. Постоял несколько секунд, легонько покачиваясь с пяток на носки и словно не замечая стоявшего перед ним мужчину. И, неожиданно взглянув прямо в его прячущиеся за тускло отблескивающими в полутьме стеклами пенсне глаза, произнес с ощутимым кавказским акцентом:

– Ты действительно уверен в этом, Лаврентий? Что, на самом деле никто ничего не может понять?

– Уверен, товарищ Сталин, – как обычно негромко, ответил собеседник. – Вы ведь меня знаете. Работали две группы, одна полностью из моих людей, вторая…

– И? – перебил собеседник.

– И ничего. Слишком много непонятного и… э-э… странного. Очень странного!

– Настолько странного, что с этим не могут справиться даже наши блестящие ученые умы? – не то в шутку, не то всерьез, спросил Вождь. – Наверное, ты плохо за ними смотришь, Лаврентий?

Он обошел свой стол и тяжело опустился на стул.

– Хорошо, Лаврентий, не стану спорить, сворачивай все. Большевики не гоняются за призраками и химерами. Закрывай, и чтобы ни одна живая душа ничего не узнала. Ну, не мне тебя учить. Вернемся к этому позже. Возвращайся на свой объект и работай. Бомба сейчас важнее. Успеете в срок?

– Конечно, Иосиф Виссарионович! – против своего обыкновения называть его «товарищем Сталиным», ответил тот. – Не волнуйтесь, мы успеем. Даже если для этого придется принять кое-какие дополнительные воспитательные меры!