Die Fahne hoch!
Die Reihen fest geschlossen!
SA marschiert Mit ruhig festem Schritt
Kam’raden, die Rotfront
Und Reaktion erschossen,
Marschier’n im Geist In unser’n
Reihen mit.
«Horst Wessel Lied»[1]
«Правильно, что надел плащ. Странная страна и странная погода».
Так думал Петр Куйбида, выбираясь из толпы шумных жестикулирующих туристов перед автостоянкой аэропорта Фьюмчино, куда только что прибыл рейсом авиакомпании SAS из Борисполя через Копенгаген. Всего шесть часов в воздухе провел вместительный «Дуглас», и киевская весна сменилась римской, а небо стало голубее и чище. Воздух был теплым, но странно резким, полным запахов. Привычно пахло асфальтом и бензином, непривычно – пряностями и соусами из ближнего уличного кафе.
В Италии он был впервые, и эта страна пока не вызывала у него ничего, кроме легкого раздражения. Слишком много суматохи. Слишком много музыки. Слишком много красок и эмоций… Да – и слишком много черных.
Прилетевший в Рим в качестве туриста, Куйбида не чувствовал того подъема настроения, которое сопровождает первое посещение любой новой страны. Тяжесть задания тяготила его, как рюкзак за плечами тяготит пешего туриста. Каждый его шаг должен закономерно следовать из предыдущего, и любая потеря времени была крайне нежелательна. Нельзя, к примеру, пофлиртовать вон с той чернявой девицей, которая довольно бесцеремонно оглядывает гостя из Восточной Европы подведенными темными глазами. Нельзя посмотреть нарочито-величественный Колизей, озеро Браччано и прочее, о чем так увлекательно толкуют туристические справочники, – разве что на обратном пути. Товарищи по партии ждут известий, и ради этих известий Куйбида и был направлен сюда, в Вечный город, из-за чего пришлось растрясти и без того тощую казну Тернопольской ячейки ОУН(б). Непосвященным, пожалуй, требуется расшифровать эту аббревиатуру: ОУН(б) означает не что иное, как пресловутую «Организацию украинских националистов», а точнее ее левое, «революционное» крыло; за буквой «б» скрывается фамилия небезызвестного Степана Бандеры…
«Сделать дело – и назад, – думал Куйбида. – Мы, украинцы, нация домашняя, мы привязаны к родному дому… Но – черт побери! – Кульчицкий мог бы истратить лишних пару сотен евро из оуновской кубышки на то, чтобы позволить мне побыть здесь хотя бы двое суток… Жлоб, настоящий жлоб! И какого черта я тогда написал в партийной анкете, что немного владею итальянским?!»
