— Не-е-ет!
Повезло, что крик захлебнулся. Вику
кашлем не разбудишь. Крепок сон сожительницы, гораздо крепче моих
нервов. Но, на всякий случай, я зажал рот руками.
Согласен, не самое утонченное
определение для девушки, разделившей со мной быт. Но более
подходящего я не искал. Был уверен, что прочие стереотипные ярлыки
будут ничуть не лучше. К тому же, далее порога квартиры наш союз не
распространялся. Мы так и не сумели решить, чем же он на самом деле
является: удачным стечением обстоятельств или же чем-то
большим.
Мы не устраивали совместные походы в
кино и не заводили общих друзей. Не посещали чужие праздники и не
принимали гостей на своих. Порой, создавалось впечатление, что
кроме аренды нас более вообще ничего не связывает.
Лишь только минует ночь, мы
разъедемся на работы без лишнего сюсюканья и обещаний. Никаких
навязчивых звонков по телефону, недомолвок, огорчений и прочей
шелухи, наслаивающейся на отношения, словно пыль на лакированную
поверхность старого серванта. Никто никому ничего не должен. Но так
ли это, на самом деле?
Лунный свет едва пробивался сквозь
плотные шторы. Равномерно отсчитывал время механизм настенных
часов. В такт щелканью секундной стрелки восстанавливалось и мое
дыхание. Замедлялся взбесившийся сердечный ритм. Лишь в висках
слегка покалывало, как бывало обычно.
Темнота скрывала циферблат, но я не
стал тянуться к тумбочке за телефоном. Экран мобильника покажет
лишь то, что я видел уже множество раз — без пятнадцати минут час.
Ни раньше и ни позже.
Сегодня я не запомнил причину своего
пробуждения. С трудом вырвался из липких объятий кошмара и подавил
крик. Но так бывало далеко не всегда. Иногда в памяти оставались
фрагменты событий, ведущих к столь бурной реакции. И в каждом из
них присутствовала фигура в чёрном балахоне с капюшоном.
Я не взялся бы судить о ее росте.
Вокруг не было ничего, с чем удалось бы провести сравнение. К тому
же, отличительной чертой фигуры оставался голос, а не ее размеры.
Он ощущался, как непрерывная, вселяющая бесконтрольный ужас
вибрация. Стоило фигуре произнести несколько слов, я срывался на
крик и продолжал орать, даже проснувшись.
После очередного глубокого вдоха я
все-таки выбрался из-под одеяла. Опустил ноги в мягкий ворс
прикроватного коврика и застыл. Недоумение лишь обозначилось, но
тут же угасло. Наверное, Вика купила его, возвращаясь с работы, а я
не обратил внимания.
