Хорошо было за городом! Стояло лето, рожь пожелтела, овсы зеленели, сено было сметано в стога; по зеленому лугу шагал аист на длинных красных ногах и болтал по-египетски – этому языку его научила мать. За полями и лугами раскинулся большой лес, в чаще его таились глубокие озера. Да, хорошо было за городом! Солнце озаряло старинную усадьбу, окруженную глубокими канавами с водой; вся полоса земли между этими канавами и каменной оградой заросла лопухом, да таким высоким, что малые ребята могли стоять под самыми крупными его листьями выпрямившись во весь рост. В чаще лопуха было так же глухо и дико, как в густом лесу, и вот там-то и сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей это порядком надоело, потому что навещали ее редко, – другим уткам было скучно торчать в лопухе да крякать вместе с нею, им больше нравилось плавать по канавам.
Но вот, наконец, яичные скорлупки треснули. «Пи-и! Пи-и!» – послышалось из них. Это зародыши стали утятами и высунули головки из скорлупок.
– Скорей! Скорей! – закрякала утка.
И утята заторопились, кое-как выкарабкались на волю и стали осматриваться и разглядывать зеленые листья лопуха. Мать им не мешала: зеленый свет полезен для глаз.
– Как велик мир! – закрякали утята.
Еще бы! Теперь им было куда просторнее, чем в скорлупе.
– Уж не думаете ли вы, что мир весь тут? – сказала мать. – Нет! Он тянется далеко-далеко, туда, за сад, к пасторскому полю, но там я никогда в жизни не бывала… Ну, вы все здесь? – И она встала. – Ах, нет, не все! Самое большое яйцо целехонько! Да когда же это кончится? Вот незадача! До чего мне это надоело!
И она опять уселась.
– Ну, как дела? – спросила, заглянув к ней, одна старая утка.
– Да вот еще яйцо осталось, – ответила молодая утка. – Сижу, сижу, а оно все не лопается! Но ты посмотри на деток – до чего хороши! Ужасно похожи на отца! А он, беспутный, и не навестил меня ни разу!
– Дай, я осмотрю яйцо, которое еще не треснуло, – сказала старая утка. – Наверное, индюшечье! Меня тоже надули раз. Ну и маялась же я, когда вывела индюшат! Они ведь страсть как боятся воды; уж я и крякала, и звала, и толкала их в воду – не идут, да и только! Дай же мне взглянуть на яйцо. Ну, так и есть! Индюшечье! Брось его; лучше учи своих утят плавать.
