Витязь особого назначения

Солнце медленно садилось за лес, последние закатные лучи просачивались сквозь густую листву. Из-под темных крон на торную дорогу выползал вечерний холодок, пахнущий хвоей и грибами. Мелкая живность скользила в траве, стараясь успеть в норку до наступления темноты. Птицы шуршали в ветвях, устраиваясь на ночлег. Вниз сыпались ошметки коры и маленькие веточки. Лес засыпал. Только уханье готовящегося к охоте филина да далекое карканье воронов иногда примешивались к тяжелому шагу подкованных железом копыт.

Угольно-черный конь по имени Буян уверенно шел знакомой дорогой, изредка всхрапывая и позвякивая бляшками наборной уздечки, которая свободно лежала у него на шее. В переметных сумах терлись друг о друга наспех собранные в дорогу пожитки. Седло с высокой лукой поскрипывало под наездником – крепким и кряжистым, как едва обтесанный водой камень. К стремени был приделан кожаный мешочек, где прятался окованный железом комель тяжелого копья. О другое стремя бился колчан со стрелами и сильно изогнутым луком. Тетива была снята, чтоб не перегибать дерево и не стирать костяные накладки.

Ягайло – так звали всадника – сидел ровно, как свечка, лишь иногда движением колена напоминая тянущемуся мягкими губами к придорожной траве коню, кто тут хозяин. Его большая рука покоилась на рукояти короткой сабли в расшитых золотой нитью ножнах, привешенных к тонкому кушаку, повязанному поверх наборной кольчуги с круглыми бляхами на груди. Гриву соломенных волос всадника покрывал островерхий шишак с узким, но крепким наносником. Шаровары с кожаными вставками были заправлены в красные сапоги с загнутыми вверх носами и небольшими каблуками, чтоб нога не выскальзывала из стремени. Спину прикрывал италийского сукна плащ с меховым подбоем, при случае способный защитить и от стужи, и от мороси.

Витязь был задумчив. Уже под вечер в его одинокую избу на опушке леса прискакал взмыленный княжий стряпчий[1] Акимка[2] с горящими то ли от недосыпа, то ли от лихоманки глазами. Не слезая с седла, испил водицы и сорванным голосом прохрипел, что князь желает пред свои очи немедля. И умчался, безжалостно шпоря коня. Ни грамоты с собой не привез, ни даже ярлыка княжьего не показал. Если б не многолетнее знание посланца сего… Случилось у князя что-то неладное, если понадобился он, да еще и так скоро. Не война ли? Не набег? Да вроде тихо все. И Орда, и московские князья последнее время в тишине и покое пребывают. Если только литовский принц Ольгерд войной пришел нежданно, не зря про него говорят: «Велика рать, а ходит как тать». Да ему б с чего? Нет у него на Руси верней союзников, чем смоляне.