Кара направилась было к выходу из комнаты, но остановилась на полпути. За дверью ее спальни находился небольшой коридорчик, который вел в общую комнату. Напротив располагалась спальня ее брата. Томас сейчас лежит там, полностью погруженный в свои безумные сны, и ничего не знает об ужасной новости, которую она услышала только что от заместителя государственного секретаря Мертона Гейнса.
Как и предсказывал накануне вечером Томас, смертельный вирус был рассеян по всему миру.
Гейнс просил привести Томаса через полчаса.
Но если разбудить его сейчас, он не станет ждать и рванется к Мертону немедленно. А каждая минута – если не секунда его сна здесь – равна часам, дням и даже неделям в той, запредельной реальности. За это время может случиться все что угодно. И могут найтись ответы на самые важные вопросы. Нет, нельзя его будить! Пусть спит, пока время позволяет…
Но Свенсон уже выпустил вирус. Так что все-таки придется будить.
Сейчас, сейчас… Она только пойдет умоется.
Кара вошла в ванную, щелкнула выключателем, пустила воду. Закрыла дверь.
– Мы шагнули с обрыва и сошли с ума, – пробормотала она.
Возможно, правда, что сумасшествие началось еще в Денвере, когда Томас едва не спрыгнул с балкона. Он увез ее в Бангкок, похитил Монику де Рейзон и выжил после двух схваток с киллером по имени Карлос, который наверняка и теперь идет по их следу. И все это – из-за снов Томаса о другой реальности.
Какие известия он принесет из своего сна? «Цветного леса больше нет», – сказал он. Сила цветного леса исчезла, а это означает, что и его собственная сила тоже может исчезнуть. А если так, его сновидения утратят всякий смысл – они станут не более чем причудливыми грезами, в которых он обретает любовь и учится невероятным сальто.
Холодная вода освежила и взбодрила ее.
Кара вытерла руки и прошла в туалет.
Томас погнал разгоряченного вороного скакуна галопом вверх по отлогому песчаному склону. Окровавленный меч он убрал в ножны, взялся за поводья обеими руками и пригнулся к конской шее. Справа и слева от него, чуть отставая, скакали длинной цепью двадцать человек. Несомненно, это были лучшие воины на свете, и каждого из них в эти минуты волновал один-единственный вопрос.
Сколько?