Глава первая,
в которой все бегут, а кто не бежит, знает, что опозданий не существует
1.
Захар как бешеный мчался по переулку. Лицо покраснело от напряжения, потная чёлка слиплась на лбу в несколько тоненьких сосулек, дыхание сдавленными хрипами вырывалось из груди. Развязанные шнурки грязными колбасками шлёпали по лужам, рюкзак чувствительно бил по спине, но не ускорял движение, а лишь тормозил его.
Наконец Захар вырулил на центральную улицу. Поздно! Автобус номер пятнадцать только задом махнул на прощание.
– Вот чёрт! – крикнул Захар и треснул ладошкой по припаркованным у обочины Жигулям.
– Эй, эй! Чего творишь, пацан?! – рявкнул выходящий из придорожного магазинчика водитель в клетчатой кепке. – Тут тебе не рок-концерт, понимаешь, по барабанам стучать. С моей ласточкой осторожнее надо!
– До Красноармейской довезёшь? – поинтересовался Захар, прищурившись.
– До Красноармейской не довезу! Мне, понимаешь, совсем в другую сторону сворачивать, – сказал водитель и открыл дверцу своей ласточки. – Максимум до Электрической могу подбросить, годится?
– Годится, – проворчал Захар, мигом забираясь в Жигули.
Водитель устроился у руля и пристально взглянул на пассажира.
– Деньги покажи, – велел он, сложив пальцы в щепотку.
Захар скорчил недовольную физиономию и полез в рюкзак. Шарился он там минут пять.
– Ты езжай, езжай, – велел он водителю, – я сейчас всё найду.
– Вот найди, тогда и поеду, – отреагировал водила. – Ишь, хитрый какой.
– За сотню-то довезёшь?
– За сотню?! – взвился шофёр. – За сотню пешком иди!
– И не стыдно вам, дяденька, с ребёнка столько бабок рубить, а? Я, может, на завтраках, обедах и ужинах экономлю, только чтобы на машине прокатиться. Ладно, двести пятьдесят, больше не дам.
– Годится. Вот это другой разговор.
Захар извлёк из рюкзака несколько долгожданных бумажек.
Водитель шустро перегнулся через сиденье и вытянул руку.
– Э, нет! – хохотнул Захар, – Сначала довези!
Пока жигулёнок скрежетал, плевался, со скрипом полз к цели, Захар пытался привести себя в порядок – выжал шнурки от грязи, вытер руки о сиденье, потрепал чёлку, чтобы высохла скорее. Расстегнул куртку, послюнявил на рубашке жирное пятно непонятного происхождения, застегнул все пуговицы, расправил воротничок. Подсохшую чёлочку прижал ко лбу и улыбнулся своему зеркальному отражению, сложив губы бантиком, – вот ученик, загляденье, а не мальчик. Как такой может прогуливать уроки?! Да никогда в жизни! А сегодня, в день родительского собрания, тем более. И если его сегодня кто-то не заметил в школе, этот кто-то просто очень плохо смотрел.
