Когда Вечный сказал про проваленные испытания, Арон был
ошеломлен — на одно мгновение. И это одно очень долгое мгновение
Арон просто смотрел на постаревшее лицо Вечного, просто отмечал,
как тот неторопливо собирает Силу.
Потом мгновение закончилось и Арон очнулся. Нет, он не позволит
старому магу убить себя. Он найдет способ…
Магическое противостояние отпадало сразу — что мог сделать
вчерашний подмастерье с пустым эррэ против сильнейшего мага
мира?
Попытаться доказать, что не мошенничал, что честно прошел все
испытания?
Но даст ли Вечный ему время и захочет ли слушать?
Скорее всего не даст и не захочет — Арон был уверен, что Вечный
следил за всем, что происходило, видел все, и, раз сделал такие
выводы, значит, в его странном разуме именно они имели смысл.
Нужно было другое — то, что точно покажется Вечному важным.
Что?
Что заставляло безумного мага бродить по империи в поисках
подходящих учеников? Что заставляло тратить на их обучение год за
годом из века в век?
Арон заговорил прежде, чем мысль успела оформиться полностью.
Заговорил быстро, боясь опоздать и отчаянно надеясь, что угадал
правильно, что именно эти слова качнут весы в его пользу.
— Что вы будете делать, мастер, если нужное время придет прежде,
чем вы найдете человека, который правильно пройдет испытания? Если
ваше ожидание закончится уже совсем скоро, но некому будет доделать
то, что не успели вы?
Вечный промолчал, но — Арон ощутил это — прекратил собирать
Силу.
— За несколько веков вы нашли всего пятерых достойных, —
продолжил Арон уже увереннее. — Всего пятерых из многих сотен, но
они давно мертвы! Я — лучший среди всех, кто есть сейчас. Я прошел
ваши испытания. Неважно как, но прошел. Я смогу завершить то, что
не успели вы.
— Считаешь себя лучшим? — в голосе Вечного прозвучало
любопытство. Быть может, искреннее, быть может, наигранное, Арон не
смог определить.
— Да, считаю. И вы считаете также, мастер, иначе не выбрали бы
меня.
Возможно, заявлять такое было не самым мудрым решением, но чутье
говорило Арону, что лгать Вечному — очень плохая идея, а ложь,
пусть и из фальшивой скромности, оставалась ложью. Арон искренне
полагал себя лучшим — пока что лучшим среди тех, кто был ему равен
по рангу и уровню. В будущем…
Но до будущего еще нужно было дожить.
— Во времена моей юности смирение и скромность почитались одними
из высших добродетелей, — сказал Вечный задумчиво. — Но ты их
лишен. Какие же добродетели у тебя есть?
