Они развернулись и направились к порталу. От него шли потоки воздуха, гонявшие воду. Сильвер уже положил руку на плечо мечнику, когда ящер позади сказал:
– Можете идти прямо по воде.
Сэм сделал первым неуверенный шаг. Нога колебалась вслед волнам, но не тонула. Брызгая во все стороны, они добрались до портала и шагнули в него, ни на мгновение не замешкавшись. Красные пески с лазурным небом, в пещере казавшиеся такими далекими и нереальными, стали их новой действительностью.
– Роща устроена так, что все дороги в ней ведут в одну точку. Поэтому просто идите прямо. – За зеркальною рябью портала позади них мерцал образ ящера, стоявшего по ту сторону. – Портал появится вновь, когда вы достигнете цели. Буду думать над загадкой.
Овал портала закрутился с утроенной силой и вскоре превратился в небольшое серебристое пятнышко, а потом и вовсе исчез, открыв их глазам бескрайнюю пустыню.
Сильвер присел, загреб горсть песка; подул ветер, раздувая высыпающиеся красные песчинки.
– Жарко, однако. – Воин достал какую-то тряпку и повязал ею голову.
Ноэль приставил ко лбу ладонь, пытаясь что-нибудь разглядеть вдали. Но там были лишь подтеки горячего воздуха, поднимавшегося над барханами.
– Ну, пойдем. – Сказал он, и группа двинулась вперед, под пылающим оком зенитно
– Сколько мы уже идем? – Тихим голосом спросил Сэм. Сухой язык его еле ворочался, во рту стояла неприятная горечь.
– Солнце не двигается. – Руди натянул рубаху на голову, оголив спину.
– Ну, примерно. По субъективным ощущениям.
– Часов пять-шесть. Ноги болят. – Сильвер, всегда державший идеальную осанку, иной раз загребал песок ногой.
– Честно говоря, я ожидал другого рода трудностей. – Мысли Ноэля постоянно крутились вокруг фляги, болтавшейся на поясе. Но он уже пил.
– Вот вам и Роща. – Сэм корчился, будто ему больно говорить.
Красные пески, сопутствующие им в течение всего пути, стали бледнеть. Высокие дюны уменьшились, уступив место бескрайнему желтому океану, утыканному маленькими холмиками и кактусами.
– Ландшафт меняется. Значит, мы все-таки куда-то движемся. – Ноэль забыл о жажде и рассматривал окружающие пейзажи. Впервые он осознал, сколь угнетающей может быть однообразность, особенно, если этот порок присущ природе – богатейшей на выдумки силе.
