Тягостным комом в моей душе лежит тяжкий грех. Пелена под глазами не дает в полной мере взглянуть на весь этот мир, или по крайней мере на то, что от него осталось. Мы уже прошли ни с чем не соизмеримое расстояние, но мои ноги не знают усталости. Грудь во всю мочь сжимает страх, но я в силах его подавлять пока на мне нашит крест. Вокруг словно громом наседает рокот сотни шагающих рядом со мной солдат. Хм, солдат, неловко оглядываясь по сторонам мне удается уловить в их взгляде тот страх, который жутким неистовством сжимает мою грудь. Все мы идем под началом твоим и лишь это, может снять оковы с рук наших на поле брани, лишь это может совладать с тем страхом, что живет внутри нас. О Боже, снизойди милость свою, ибо меч поднимаю во имя твое. Придаю свою бренную плоть, ибо рассвета могу не увидеть. Моя очерненная грехами душа прогнила на сквозь. И изо дня в день это бремя прорастало адскими щупальцами внутри меня, невыносимо скребя мою душу. Я надеюсь всеми силами души, обреченной на вечные муки в адском огне, что в кромешной тьме я найду спасение, прорубая своим мечом корни зла, прорастающие из злодеяний безбожников. Капли холодного и липкого пота проступали из под моей кожи. Словно мельчайшие реки они стекали вниз под моим доспехом, что делало мое пребывание в них еще более не комфортным. Сжимая от волнения рукоять своего меча, меня невольным образам стали обуревать всяческие мысли, касательно того, каким именно способом я удостоюсь возвыситься к Богу. Как именно это произойдет? Падет ли моя бренная плоть под шквалам ударов вражеского меча, или же, найду я свой предел жизни на конце выпущенной лучником стрелы? Я старался все сильней и сильней сжимать рукоять в попытках уйти от этих мыслей, будто это могло помочь. Я оглядел идущих подле меня людей и мой взгляд привлек один юноша, Боже, он ведь совсем еще ребенок. Ему пади, нет и 18 от роду. Но как он держится. Кажется, в нем силы и мужества больше чем во многих из нас. Из под массивного шлема, на вид не очень надежного, выступала пара темно карих глаз. Во всем его взгляде проглядывался религиозный фанатизм. Он смотрел вперед, и не видел никакой перспективы пасть мучительной смертью, нет, он видел лишь грех, свершенный безбожниками. Палящее солнце снисходило своим теплом на наши ряды, что в купе с благой целью очиститься перед Богом, ослабляло хомут тоски, страха и волнения. Из-за глубокого пребывания в своих мыслях, я не смог сразу среагировать на то, что со стороны холмов, так отчетливо видимых мной, стал спускаться небольшой отряд сельджуков. Гнетущую атмосферу в отряде, подобно клину, сбил мощный тембр голоса проповедника, призывающий братьев по вере не склонять колени перед страхом, а с храбростью доказать свою веру в битве с врагом. Я наполовину вытащил из ножен свой меч, словно готовясь ежесекундно сцепиться с врагом в смертельном танце, но этого бы не произошло, в силу того что от этого небольшого отряда сельджуков, по видимому насчитавшего человек 12, меня отделяло огромное количество крестоносцев. Спустя несколько секунд как отряд врага приблизился к нашему, всю ауру вокруг этих земель, словно мощным взрывом объяли голоса сотни крестоносцев, выкрикивающих «Vive Dieu Saint Amour». Волнение окутало все мое нутро, я полностью вытащил меч из ножен не в состоянии найти в себе силы повторять за словами. После того как выкрикивания смолкли, в гуще рядов, которое обрамляло теперь сплошное молчанье, я слышал лишь звуки сражения, но не мог его видеть. Под неисчислимым количеством ударов и криков, порождающих в моем сознании дурные мысли, все закончилось. Словно ничего не произошло, весь наш отряд продолжил путь, а я, еще глубже пустился в омут своих мыслей, после последних событий которые стали еще мрачнее. 12 сельджуков против сотни крестоносцев, какое отчаяние вынудило их напасть на отряд, в несколько раз превышающих их числом. Интересно, что они испытывали, когда бежали на нас? Под гнетом каких страданий они встретили свой конец? Наедине со смертью, испускаемой мощной армадой нашей армией, идущей под началом Божественных сил, эти мысли в какой то мере успокаивали меня. Ход моих мыслей прервало столкновение с конем проповедника, внезапно вышедшего из толпы рядом со мной. Я посмотрел на него. Казалось, он даже не заметил меня, еще бы, я был лишь одним из множества боевых единиц, несущих свет во спасение нашей святыни. Это уверенный в себе мужчина преклонного возраста. Из под седых бровей выступала пара серых глаз, предающих проповеднику проницательный взгляд. У него была такая же седая борода, сходящая вниз до самой груди. Его лицо, изборожденное морщинами предавала ему вид мученика, покорно несущего свой священный долг всевышнему. На коне он держался ровно. Всем своим видом он являл подобие несокрушимого полководца, яро борющегося против сил зла.
