Беркутов был бродячей змеёй, по чьему-то недосмотру возродившейся в человеческом обличьи.
Он обладал всеми характерными признаками – низким лбом, сдавленными висками, выдающимися скулами, идеальным прикусом, и общей неистребимой ядовитостью.
Тело взрослого Беркутова в итоге оказалось за кассой магазина.
Если б он, как и должно было случиться, родился змеёй, то это была бы плюющаяся змея: ко всему прочему Беркутов был брезглив.
Он восседал на стуле, выпрямив спину, сияя здоровым цветом лица, и периодически протирал руки спиртовыми салфетками, – так, чтобы этого никто не видел.
Однако дезинфекция предназначалась исключительно для организма Беркутова, покупатели виделись ему неживыми манекенами.
Первое, что делал Беркутов, севши за кассу – ковырялся в носу. Потом он поправлял носки и отряхивал манжеты штанов. Потом грязными руками брался за чужие покупки. И так работал до первого кэша, – после выдачи сдачи он под кассой дезинфицировал руки, потом совершал тот же ритуал – ковырялся в носу, поправлял носки, отряхивал манжеты брюк, и брался за чужие покупки…
Кассир из Беркутова получился молчаливый и неторопливый. На вопросы он не отвечал, пользуясь тем, что имел внешность неаборигенскую, и делал вид, что плохо понимает русский язык. Единственное, что он произносил, улыбаясь в лицо оппоненту, и скользя по нему взглядом, было: «Ну вы не переживайте…».
Неторопливость его была взрощенной в тёмных извилинах ядовитого ума, – плавные тягучие движения, разглядывание каких-то таблиц с ценами, медленное сканирование штрихкодов безумно раздражало покупателей.
Беркутов сканировал и покупателей тоже. Для тех, кто, стоя в очереди в его кассу, вдруг начинал за ним наблюдать, он приберегал сюрприз – когда любопытный уже смаковал надежду вырваться наконец на свободу, Беркутов со всей силы надавливал на панель весов, и кассу заклинивало.
Вызванный старший кассир разводил руками, и всей бывшей Беркутовской очереди приходилось поодиночке разбредаться по другим кассам.
Те, кто постоянно отоваривался в этом магазине, после первого неудачного опыта в очередь в кассу Беркутова не становились никогда.
Магазин был небольшим по московским меркам – всего на пять касс, из которых, как правило, две не работали.
