Я отношусь к числу тех, кто преклоняется перед творчеством Уильяма Шекспира и считает его пьесы величайшими произведениями драматургии. Меня очаровывает в них хитросплетение сюжетов, поражает глубина и актуальность тем, выразительные характеры персонажей.
Начав работать с пьесами, послужившими сюжетной основой для вошедших в этот сборник работ, я совершенно не планировал создать какие-то новые, самостоятельные произведения. Моя цель была простой и конкретной: ограничившись минимальными купюрами, адаптировать несколько пьес для моего театра «Глобус», сделать их удобными для постановки и приемлемыми по продолжительности.
Однако довольно быстро стало ясно, что шекспировский текст, без глубокой переработки, едва ли пригоден для камерного театра. Например, для «Юлия Цезаря» понадобилось бы более сорока актеров, а сам спектакль растянулся бы на четыре-пять часов. Ненамного меньше потребовал бы «Король Лир», ещё чуть меньше «Отелло» и «Укрощение строптивой».
Вторым неприятным открытием для меня оказались неудобные для произношения фразы в диалогах и монологах. Я знал, что произведения Шекспира многократно переводились на русский язык и пытался пользоваться всеми доступными переводами, однако усилия мои были бесполезны – язык в массе своей оставался неудобным.
Пользуясь своим хорошим знанием английского языка, я обратился к оригиналу и стал вчитываться в шекспировские строки, однако вскоре понял, что это не имеет смысла, поскольку текст в моём переводе оставался «рваным» и не рифмовался.
В итоге я принял решение полностью переделать пьесы под свои задачи, отказаться от соблюдения последовательности сцен, сократить персонажи и добавить новые, переписать все диалоги и монологи, изменить завязки и развязки, и даже поменять причинно-следственную связь событий.
Особенно «досталось» от моего «самоуправства» «Укрощению строптивой». Там я счёл необходимым не только полностью изменить «метод укрощения», но и поменять имена почти всех персонажей, включая имя главного героя. При этом моя «самодеятельность» была вынужденно-необходимой мерой, поскольку в оригинале имена были очень похожи друг на друга, что существенно мешало восприятию описываемых в пьесе событий.
