граф Зейлер;
граф Цинцендорф;
граф Розенберг – директор Придворной оперы;
барон Ван Свитен – член Императорского совета;
Антонио Сальери – капельмейстер Придворной оперы;
Франц Солес – советник;
Иозеф Гайдн – композитор;
Висенте Мартин – композитор;
Франц Зюсмайер – композитор;
Вольфганг Моцарт – композитор;
Леопольд Моцарт – его отец;
Констанция Вебер – его супруга;
Лоренцо Да Понте – либреттист;
Ян Кухарж – капельмейстер Пражской оперы;
Розер – капельмейстер;
Эммануил Шиканедер – певец и руководитель театра;
Реджина Стринатакки – скрипачка;
Катарина Кавальери – певица;
Дайнер – трактирщик;
Ляйтгеб – сыроторговец;
Иозефа – служанка;
1-ый могильщик;
2-ой могильщик;
1781 год. Богато убранная комната в доме Сальери. Гости Сальери – знатные аристократы Вены.
Сальери: Мюнхенская опера Моцарта и вправду имела успех?
Цинцендорф: Курфюрст пфальский и баварский остался доволен. Он удивлялся, как такие большие мысли могли уместиться в маленькой голове этого Моцарта.
Ван Свитен: Все были в восторге…
Зейлер: Господа, Вы слышали историю, которая произошла между Моцартом и оберкамергером архиепископа Зальцбуржского?
Присутствующие говорят, либо показывают, что им ничего не известно.
Зейлер: Как?
Цинцендорф: Что же стряслось?
Зейлер: Моцарт принёс прошение об отставке. Граф знал, что архиепископ зол на музыканта, и резко обошёлся с Моцартом. Мало того, когда тот уходил, граф Арко подскочил и закатил ему пинка.
Сальери: Какое варварство!
Цинцендорф: Нынешние слуги напрашиваются на грубость! Впрочем, Арко – болван.
Ван Свитен: Что же Моцарт?
Зейлер: Пинок – не удар шпагой!
Розенберг: Многие приглашают нынче господина Моцарта…
Ван Свитен: На днях я записался на его академию и в списке был далеко не первым.
В комнату входит слуга, подходит к Сальери, что-то говорит ему.
Сальери: Господа, я позабыл о сюрпризе: моё новое сочинение исполнит госпожа Кавальери, а я
попробую скромно аккомпанировать нашей знаменитой певице.
Розенберг: Ах, Сальери, Сальери, как Вы можете говорить о каких-то низких вещах и забыть о музыке?
Все уходят. Остаются Ван Свитен и Зейлер.
Зейлер: Вы видели лицо Сальери, когда Вы, барон, стали нахваливать оперу Моцарта?
Ван Свитен: Думаете, Сальери завидует?
Зейлер: Зачем Сальери завидовать? Успех его музыки у императора и при дворе столь велик, а итальянец так умело пользуется этим успехом, что никто из придворных музыкантов, не может составить конкуренции Сальери, не говоря уже о провинциальном музыканте. Однако, господина итальянца задевает, когда в его присутствии начинают хвалить другого музыканта и, по-человечески, я его понимаю.
