Верховный магистр Святой Инквизиции Йохан Остландский шел на чужих всадников. Страха он не испытывал. Магистр не помнил, что такое страх. На его голове не было шлема, и ветер трепал грязные волосы, которые не могли скрыть разбухших гнойных ран на лбу.
Орденский магистр шатался от слабости. Словно кандалы узника позвякивали на нем плохо подогнанные доспехи с распущенными завязками и болтающимися пряжками. Черный крест на порванном плаще был заляпан грязью и припорошен дорожной пылью, а рыцарский меч в нонах отсутствовал. Впрочем, пустые ножны ничуть несмущали Йохана. В правой руке магистр держал длинный тонкий прутик.
На истощенном лице Йохана Остландского застыла нездоровая улыбка. С уголка губ к нагрудному кресту тянулась ниточка слюны. В блуждающем взгляде не было осмысленности.
После гибели Черного Креста Верховный магистр Святой Инквизиции лишился разума и уже не смог оправиться от потрясения.
Всадники подъехали ближе. На их шлемах и касках покачивались перья, а странные узоры на лицах делали людей похожими на опасных человекоподобных тварей. Некоторые наездники передвигались на боевых скакунах, отбитых у орденских рыцарей, но большая часть чужаков гордо восседала на крупных мутантах, которые прежде не водились в инквизиторских землях. Сильные ноги, толстая шкура, густая шерсть, горбатые загривки, огромные изогнутые рога…
Йохан Остландский взмахнул прутиком, и прокричал хриплым срывающимся голосом:
– Прочь! Прочь, исчадия и пособники Скверны! Скверные-скверные люди! Вон! Все вон отсюда! Спешите! Прячьтесь там, откуда пришли! Спасайтесь, но знайте: Черный Крест вернется! Черный Крест защитит! Черный Крест отомстит!
Йохан захохотал, рассекая прутом воздух перед рогатыми головами боевой скотины.
* * *
Разящая Пуля – Меткая Стрела переглянулся со Смотрящим-за-Волны. Чернокожий гигант – лучший следопыт и разведчик Птичьего племени – был удивлен не меньше Пули-Стрелы. Они уже многое повидали на новых землях. Они встретили и убили немало безумцев, в которых превратились Люди Черного Креста. Но этот Человек-с-Крестами был безумнее прочих.
Еще никто не бросался на них с прутиком в руке и не смеялся при этом таким смехом, от которого мурашки по коже.
Пуля-Стрела поморщился. Что ни говори, но чужое сумасшествие способно смутить даже самого бесстрашного воина.
