Всадник гнал ночью коня по дороге.
Взмыленный конь, оседая на ноги,
Пену разбрызгивал с губ и храпел.
Небо светлело, и лес поредел.
Мгла предрассветная пахла цветами,
Росными травами. Защебетали
Ранние птицы, радуясь дню.
Всадник беззлобно промолвил коню:
«Передохни! – придержал он поводья –
Вольные тут для охоты угодья!»
Конь пошёл шагом: «Ну что ж ты, дружок?
Ста вёрст не сдюжил, а путь недалёк.
Через лесок он намного короче.
Надобно нам поспешить, ибо ночью
К брегу Невы враг нежданный пристал.
Чай, неспроста свой раскинул он стан?
Нехристи споро разбили шатры
Передохнуть до вечерней поры.
Глянь, впереди на холме недалече
Новгород виден. Стеной он увенчан
Каменной, мощной с вратами въездными,
С башнями гордыми сторожевыми.
Век золотой ныне, град процветает!
Зорко границы свои охраняет
Он сторожами окрестных племён.
Монастырями кругом окружён.
Для укрепленья границ князь построил
Крепости две – Городцы по Шелони.
Север освоил, путь к морю открыл,
Церковь построил и храм обновил.
Люб мне и дорог детинец сей гордый,
У горожан нрав крутой, непокорный.
Вече вершит все дела горожан.
Стелется дымкой парною туман.
Храм завиднелся, шеломами светит.
«Шагу прибавь, друг, усилился ветер».
Всадник проехал по гулкому мосту,
Крепкий детина, аршина два росту.
Встал пред въездными вратами: «Эй, стража!»
Голос его раскатился в тиши.
Светоч блеснул на стене. Сверху сразу
Стражник ответил: «Не мельтеши!
Ночью полошишь людей. Кто таков?»
Слышался скрежет, тянули засов.
«К князю спешу я – дозорный гонец.
Да открывайте же вы, наконец!»
Был этот всадник Пелгусий с Ижоры.
Кряду денька три он пробыл дозорным
На побережье широкой реки.
Первым увидел на бреге полки,
Как укреплялась флотилия вражья.
И поспешил с важной весточкой к князю.
Жаркое лето в ту пору стояло,
Утро зарницей окрашено алой,
На мостовых деревянных роса.
Выслушал князь спозаранку гонца,
Сердцем вскипел он: «Тому не бывать!
Надобно первыми атаковать!
Ты же, Пелгусий, в дозоре сиди,
И в оба глаза за шведом следи!»
