Пролог
Глухая ночь опустила на мир свой чёрный полог. Вдали угрожающе ворчал гром, вспыхивали белые молнии; словно от страха, трепетали вершины дубов.
Но что это?
Далеко над лесом пролетела красная горящая искра, за ней другая, третья… В тёмной чаще заиграли языки пламени.
Кто же дерзнул зажечь огонь в этом угрюмом лесу в такую тревожную ночь, да ещё так далеко от людского жилья?
У костра под могучим дубом сидели трое. Пышный убор из перьев спускался с головы на спину одного из них – того, в чьих руках была сейчас прямая и длинная курительная трубка, украшенная бахромой и бусинами на раскачивающихся верёвочках. Крепкий, широкий в плечах, этот первый казался сильным не по летам. А лет ему, как и второму, сидящему у костра человеку, было очень немного.
Этот второй, приняв у своего товарища трубку, затянулся горьким дымом, подавился, но даже не поморщился, проявив завидную выдержку и твёрдость характера. Он был явно слабее первого, но зато ловкий и гибкий, как лоза. Его чёрные волосы были перехвачены узкой кожаной лентой и заплетены в две косы. Рукава черкески – от плеча до самых пальцев, украшала бахрома. Которая закачалась, отбрасывая в свете костра на землю причудливые тени, когда он передал трубку третьему.
Третий тоже чинно поклонился и, отложив в сторону карабин, с которым, видимо, никогда не расставался, принял от второго трубку. Волос его видно не было – поскольку голова этого таинственного человека оказалась замотана куском материи. И перо, маленькое полосатое пёрышко, было воткнуто под эту материю у самого уха. Парень тоже отличался стройностью и статностью, а его юное лицо все без исключения женщины назвали бы прекрасным.
Кто-то четвёртый незримо присутствовал с ними – поблизости чувствовалась неведомая, но грозная сила. Или это просто скрипел деревьями старый лес, да злой ветер завывал в ночи…
– А сейчас, когда мы выкурили трубку мира, можно начать военный совет. – когда длинная трубка вернулась к нему, заговорил первый. – Что скажешь, брат Овод?
Тот самый – в черкеске, брат Овод, поднял руку с раскрытой ладонью.
– Нас звали, брат Следопыт. – сказал он. – Люди ждут нас. Они попросили помощи.
– Я тоже скажу, брат Следопыт. – вскинул руку третий.
– Говори, брат наш Чингачгук.
– Стало быть, одни мы у народа остались. Потому что так и есть – звали…
