– Нет, так не пойдет! Стоп! – закричала Ася, отойдя на несколько шагов от картины.
– Эту работу мы повесим ниже. Неужели не видите: вон тот портрет справа совсем потерялся.
Рабочие пожали плечами, однако подчинились. С «Астрой», как они между собой называли Асю, в такие минуты спорить было бесполезно. Свое странное прозвище она получила за то, что на подоконнике в кабинете высаживала по весне цветочную рассаду для дачи. Цветы Ася с каждым годом любила все больше и могла говорить о них часами. Все же они часть природы, а не мертвые, хотя и прекрасные полотна. Если бы Ася когда-то в юности, еще до замужества, не увлеклась искусством, а точнее талантливым и сильно пьющим художником, она, наверное, стала бы цветоводом или, как сейчас модно говорить, ландшафтным дизайнером. Ее летние букеты были необычайно хороши, хотя в них соседствовали изысканные садовые цветы и обыкновенные сорняки. Странное сочетание рождало гармонию и покой в душе.
Рабочие перевешивали полотна, ехидно переглядываясь. Они давно привыкли, что в музее работают странные люди. Ну, какая разница – слева будет висеть вон тот мужик в шляпе или справа? Понятное дело, ворчали они в курилке, музейные дамочки гроши получают, а амбиций на миллион, вот и чудят, когда им власть дают. А «власть» искусствоведам давали лишь тогда, когда в залах шла «развеска», то есть до открытия очередной выставки оставалось всего пара дней, и все, включая директрису, бегали, как ошпаренные.
Ася уже подготовила не один десяток выставок: и в Москве, в своем именитом музее, и за рубежом. Каждый раз она ужасно волновалась перед открытием. Вернисаж – это как премьера спектакля. Вроде бы, все отрепетировано до жеста, однако актеры, даже самые заслуженные и народные, все равно сосут валидол или принимают 25 граммов (кому что помогает) перед выходом на сцену. А тут ВИП-персоны, публика, пресса… У Аси, правда, было в арсенале испытанное средство, посильнее валидола. Когда их директриса, разъяренная, как фурия, вызывала ее «на ковер», Анастасия Юрьевна представляла себя в золотистом стеклянном шаре с непробиваемыми стенками. Это помогало безотказно. Из высокого кабинета она выходила не сломленной, а, напротив, посвежевшей, подзарядившись от шефини энергией, которую с годами научилась превращать из негативной в положительную. Музейные дамы, видя это, перешептывались: мол, у Аси «есть наверху рука», уж больно она независимо держится с «мадам».
