Погода стояла промозглая. Ветер пронизывал до костей, заставляя постоянно ёжиться и поправлять воротник плаща. А тут ещё дождь, будто мелкий пакостник, могущий только нахамить и сбежать, время от времени плевал в лицо и сразу заканчивался, стоило открыть зонт.
Впрочем, на кладбище всегда кажется холоднее, подумалось Клюеву. Тем более на таком.
Речей никто не произносил. Наверное, здесь это было бы лишним. Гроб медленно опустился в могилу, немногочисленные родственники, друзья и коллеги бросили по горсти земли, постояли недолго в молчании и стали тихо расходиться.
Клюев задержался дольше остальных. Дождавшись, когда все уйдут, вынул из внутреннего кармана плаща крошечную бутылочку и вкусно пахнущий даже сквозь вакуумную упаковку пирожок. Разломил пополам, положил на уже образовавшийся холмик. Одним глотком выпил половину бутылочки, поставил туда же.
– Да. Всё уходит, все уходят, – сказал чуть слышно и, переложив трость из левой руки в правую зашагал, прихрамывая, к выходу мимо древних ухоженных могил, мимо растущих по окраинам асфальтовых дорожек кустов, мимо аккуратных светящихся табло, стилизованных под старину.
Ближайшее табло мягко вспыхнуло фиолетовым: «ПАМЯТНИК ИСТОРИИ. ОХРАНЯЕТСЯ ГОСУДАРСТВОМ!»
Памятник истории.
Клюев лично обращался в высокие инстанции, просил, уверял, злился, выходил из себя и снова включался в бюрократическую войну. И победил. Последняя воля его учителя, академика, человека с мировым именем в науке, легенды своего времени – быть похороненным на древнем кладбище, рядом с могилами предков. Он, Клюев, выполнил эту волю.
Асфальт заканчивался, плавно уступаю место покрытию. До метро оставалось всего ничего.
– Господин Клюев? Господин Герман Клюев?
Он обернулся на голос. Рядом бесшумно остановился чёрный «Корсар». Из разомкнувшейся двери кейсом вперёд вышел молодой человек в чёрном костюме.
– Господин Клюев? – ещё раз уточнил он, хотя и так было понятно: давно ждёт, уже проверил.
Прячась от порыва ветра и чуть склонив голову набок, Клюев стоял вполоборота к собеседнику, отчего создавалось впечатление, что он вот-вот примется распекать его, как нерадивого помощника, за неаккуратность и нерасторопность.
– Чем могу? – голос неровный, с хрипотцой, привыкший выдерживать многочасовые лекции в больших аудиториях.
