«Бухарские евреи имеют такое название не потому что они живут в Бухаре, а т.к. эти люди получили разрешение от правителя Бухары поселиться на подконтрольных ему территориях. Они могли жить в Самарканде, Бухаре, Мерве и других городах…» – это строки из письма, написанного в 1922 году Исааком Шаломаевым своему сыну Жану в Марсель из Самарканда.
Лёгкий бриз раздувал элегантные, со вкусом подобранные к интерьеру, занавески огромных окон. Они выходили на зеленую сторону улицы, за которой до самого горизонта тянулись поля, поля, поля. Это ощущение свободы и бескрайних просторов проникало внутрь дома каждый божий день вместе с бризом, несущимся с моря, а он, в свою очередь, принося с собой, на самом деле, свежесть, забирал всё лишнее, отжившее, ненужное из этого дома и рассеивал по ветру, как развенчанные мифы, развеянные воспоминания и забытый прах, который давным-давно был пуст, и теперь, по воле природных законов, становясь удобрением, питал землю, где жили эти чудные люди.
Новое дуновение зашелестело листами и немного раскидало их по столу, но уверенная мужская рука, собрав их все воедино, не дала им разлететься по разным сторонам просторной комнаты. Это, пожалуй, была важнейшая корреспонденция в жизни сидящего за столом.
5 сентября 1914 года.
«Милая Мари, я снова делюсь с тобой своими серыми, похожими друг на друга днями, – писал Исаак. – Спустя множество мучительных переездов, на которые я кое-как собрал средства, и которые я с таким трудом преодолел, я оказался в Персии. Эта страна – самое удивительное место, которое я когда-либо в своей жизни видел. Здесь особо отчётливо видна грань между простыми людьми и господами, облаченными, подобно царям в роскошные мидийские наряды, изобилие золотых украшений, которых на них так много, что кажется, будто они сами созданы из этого благородного сияющего металла. Мне же, любовь моя, при жизни в этом краю присущи простота и скромность в пище и одежде, да сохраненная в добропорядочном отношении ко всему сущему на земле добродетель. Моя жизнь по-прежнему скромна и незамысловата, и мое питание в азиатской стороне самое обычное. Чашка кислого молока насыщает организм и оставляет телу чувство легкости. Поначалу, конечно, я долго привыкал к хлопковому маслу, которое здесь широко используется в приготовлении пищи. Мой желудок не справлялся с ним, но теперь я даже представить себе не могу еды без этого душистого аромата хлопка, тонкие струйки дымка которого тянутся со всех сторон, и так хочется порою отведать всех этих восточных яств. Кухня, надо сказать, на Востоке – шикарная, но я научился довольствоваться малым.
