Входная дверь с замком, над дверью смотан как попало, весь перепутан и переплетён тонкий провод от звонка.
Вешалка, кровать, полки заваленные хламом, тумбочка с вещами, стол с кучей газет, книгой и телефоном, телевизор. Бардак (в углах какие-то кучи вещей, на столе куча еле помещающейся на него посуды).
Полумрак.
В комнату заходит Ярослав. Вид у него измождённый.
Бросает тяжелую сумку на пол, снимает куртку. Садится на кровать, лениво стягивает ботинки. Один из них никак не хочет сниматься. Шнурок на узел завязался, не развязывается.
ЯРОСЛАВ (нервно): Да ну ёлки-то где палки. На узел что ли?
Смотрит на ботинок, пытается развязать. Не получается.
ЯРОСЛАВ (смиренно): Точно.
Встаёт с кровати, стягивает кофту, брюки, остаётся в подштанниках, майке «алкашке», носках и одном ботинке.
Уходит на кухню, почёсывая ногу. Возвращается с пакетом молока, который пьёт прямо с горла, берёт пульт от телевизора. Пытается включить – не получается.
ЯРОСЛАВ (нервно): Да ну ёлки-то где палки! Батарейки что ли сели?
Ставит пакет молока, открывает крышечку пульта, теребит там батарейки, пытается включить телевизор – не получается.
ЯРОСЛАВ (смиренно): Точно.
Откладывает пульт в сторону, выходит на авансцену, с молоком, пьёт, почёсывает брюхо, по пути роняет из рук пакет молока. Благо он не полный, но кое-что всё же по сцене разливается.
Ярослав умиротворённо с некой долей пофигизма и самоиронии смотрит на всё это добро.
ЯРОСЛАВ: Удачный у меня сегодня денёк. Вот прям, чувствую – мой день.
