Радуюсь, когда вспоминаю о том, что делал первый раз. В этом парке я впервые поцеловался – исписанная ножом скамейка нам свидетель. Другую девушку я первый раз увидел в последнем вагоне метро, с книгой Эко в руках. И так далее.
Так же и с песнями: копаешься в ассоциациях, чтобы воссоздать в памяти первый раз, когда услышал эти звуки.
И вот звенит колесами поезд старой формации. Он увозит меня на Невский, может, и к невесте. Как водится, первая часть путешествия проходит в условиях пустыни: палит солнце, растут кактусы, разве что ковбоев маловато. Сквозь открытое окно почти не поступает воздух. Я завидую Карлсону, у которого летом не потеет спина, и мечтаю окунуться в ледяное море.
При приближении к северо-западу резко холодает. Я провожу ночь на нижней полке, закутавшись в два одеяла, и меня знобит, будто рядом покойница. Ветер дует прямо в голову: кажется, что уши вот-вот отвалятся. Я втыкаю в них плеер, где уже ждут скачанные 12 альбомов. Друг Антон составил список достойной музыки, а я поверил его вкусу. Среди джаза и прогрессивного рока вдруг затесался австралиец Gotye. Его еще мало кто знал, честно. И песня Somebody that I used to know зашла идеально.
А через неделю его уже слушала вся страна. Вот только что другие люди сделали для этого? За всех потел и мерз я.
Ту дуэль за любимую женщину я вряд ли забуду. И не беда, что женщина была нарисованная. Зато противник настоящий. И кулак у него был с два моих. Кулачище. Антон занимался боксом.
Я же в то время занимался фантазированием и верил, что когда-нибудь наука научится превращать персонажей с экрана в осязаемых людей. Как в фильме «Звонок» – только без мистики и страшилок.
