Дул ровный умеренный ветер – весьма благоприятное условие для запуска воздушного змея. Этому занятию и предавался мальчишка утром выходного дня. Несмотря на яркое солнце, погода была достаточно прохладной, а лужи от вчерашнего дождя не успели высохнуть.
Утолив жажду игры и первые впечатления, мальчик почувствовал, что замёрз, и ноги, промоченные в лужах и сырой траве, совсем озябли. Он решил зайти в магазин погреться, а заодно прикупить сладостей на свои карманные деньги. А так как ветер продолжал уверенно дуть, то, чтобы не возиться со змеем, он привязал его за конец верёвки к ржавеющему пруту забора.
Отогревшись в магазине и увлечённый мыслями о приобретённых сладостях, мальчишка помчался домой, забыв о своей игрушке.
Ветер, дувший всё так же уверенно и равномерно, не давал воздушному змею упасть, а верёвка, привязанная к забору, не позволяла змею улететь. Паря в воздухе и не направляясь куда бы то ни было вслед за мальчишкой, змей стал осматриваться вокруг.
На противоположной стороне улицы он заметил столпившихся людей. Они о чём-то переговаривались друг с другом, некоторые держали в руках транспаранты, другие кричали и что-то требовали. Они обращали свои требования ни к кому-то из толпы, а, казалось бы, к кому-то неопределённому, куда-то в никуда. Всё негодование собравшихся людей направлялось в эту неопределённость. А между тем толпа постепенно увеличивалась. На транспарантах стали различимы требования свободы. Толпа требовала свободу. Нет, не свободу кому-то лично, а вообще «свободу», для всех и для каждого, и во всём. Толпа была против различных ограничений.
«Как же глупы эти люди, – подумал змей, – они могут разговаривать друг с другом о чём захотят, они могут ходить куда захотят и когда захотят, а они стоят тут бестолково все вместе и не пользуются своими возможностями. Вот если бы мой хвост не был привязан к этому ржавому забору! Я бы летал, я бы кружил над деревьями и домами, я бы обследовал сверху все закоулки города! Как это здорово наслаждаться полётом, наслаждаться свободой! Глупые, глупые люди…»
Змей так увлёкся своими мыслями, что невольно дёргал верёвку, которой был привязан к забору. Ветер к этому времени стал дуть порывисто, отчего натяжение верёвки то ослабевало, то усиливалось. В конце концов, верёвка перетёрлась о прут забора и, не выдержав нового порыва ветра, порвалась. Воздушный змей, влекомый порывом ветра и не удерживаемый более верёвкой, поднялся вверх.
