— Эй, морда, ты чего там мешкаешь, карету подавай немедля,
подлец такой, — полковник Жаботинский погрозил угрюмому
мужику-конюху тонкой плетью и, резко развернувшись, направился в
здание Канцелярии.
— Будет сделано, ваше благородие, — пробурчал мужик и с
нескрываемой злостью глянул вслед исчезающей за канцелярской дверью
фигуре полковника.
В узком входном коридорчике Жаботинский ещё раз открыл небольшую
папку, которую всё это время зажимал подмышкой и пролистал
сложенную в ней стопку бумаг. В папке лежали обнаруженные
Жаботинским чертежи огнём действующей машины Ползунова и
сопроводительное письмо самого полковника. Письмо было следующего
содержания:
«Сии бумаги препровождаю с казённой почтой для исследования и
патентования по европейскому образцу. Бумаги получены с удачной
оказией и именных подписей, кроме моего удостоверения в их
важности, не имеют. Потому при исследовании и составлении патента
требую моего имени в соучастниках сего проекта не забывать и
указать как надёжного управляющего сим делом и соучастника в
составлении новых инженерных механизмов. По получении сего пакета
прошу выслать оговорённую сумму по казённому почтовому пути, но с
личным моим адресом».
Удовлетворённо кашлянув и аккуратно завязав папочные тесёмки,
Жаботинский вошёл в приёмную и положил папку перед секретарём:
— Бумаги сии запечатать в надёжный чехол и отправить казённой
почтой, — приказал он. — Да по казённым отправлениям всё оформи,
чтобы оплата за пересылку была от ведомства.
— Ваше благородие, а на какой адрес отправлять? — робко
поинтересовался секретарь.
— Ты что, подлец, ослеп что ли?! Вот, на папке видишь надписано?
— Жаботинский ткнул пальцем в обложку папки, — По сей адресной
записи и отправляй.
— Слушаюсь, ваше благородие, будет исполнено… Но почтовая карета
вчера отбыла, теперь только через неделю будет… — ещё тише
проговорил секретарь, — Распутица нынче ранняя, дороги-то совсем не
стало…
— Ну вот как будет, так немедля и отправляй! — отрезал
полковник, махнул недовольно рукой и, открыв большую дубовую дверь,
вошёл в кабинет начальника Колывано-Воскресенских производств
Бэра:
— Фёдор Ларионович, разрешите? — скорее для формальности и
соблюдения регламента, чем из реального желания получить разрешение
войти, спросил Жаботинский.
— А, Пётр Никифорович, входите, входите! — Бэр сидел за столом и
разбирал какие-то документы. — Вот, дела-то у нас совсем неважно
идут, — он отодвинул бумаги и откинулся на спинку кресла. — Дохода
в казну совсем мало за зиму пришло. Купцы, как мне кажется,
скрывают настоящие суммы, что с торговли имеют.
