– Я знал, что найду тебя здесь.
Хаджар сидел на краю обрыва. Он болтал ногами в воздухе, а внизу стелились облака, над которыми лишь изредка пролетали птицы и странные крылатые твари. Позади него чернел провал внутри горы, служившей входом в подземный город.
С момента беседы с Рахаимом прошло уже два месяца. За это время Хаджар успел достаточно свыкнуться со своим новым статусом Небесного солдата. Осознать новые силы и возможности. Особенно сложно приходилось привыкать к еще более обострившимся чувствам.
Теперь часто бывало так, что при взгляде на какой-то объект мысли Хаджара сбивались и отправлялись в какое-то глубоко философское русло. Даже простой полет птицы был способен заставить его задуматься о глубине пути духа меча и духе ветра.
Еще живы в его голове были слова Рахаима о том, что он, несмотря ни на какие свои старания, никогда не сможет вернуться на путь духа ветра. И для этого были две преграды.
Одна – печать духа меча – пусть и очень трудно, но преодолима. Вторая же – невозможность использования «истинного пути развития», внешней энергии Реки Мира.
– Вижу, ты справился. – Хаджар пододвинулся.
Он достал из кармана своего нового шелкового синего кафтана трубку и табак. Щелкнуло огниво, и к небу (хотя если подумать, он и так сидел на этом самом небе) взвился тонкий столбик серого дыма.
Рядом уселся Эйнен. Островитянин стал чуть шире в плечах, выше и… суше. Он будто бы стремился внешностью к своему излюбленному оружию – шесту-копью.
От него теперь тоже веяло аурой Небесного солдата. Всего за четыре месяца с момента битвы с Рагаром Эйнен, используя те озарения и вдохновения, что получил за время путешествия к библиотеке, смог отыскать свой путь и пробиться на уровень истинного адепта.
Весьма, кстати, впечатляющее достижение.
– Извини, что заставил тебя ждать, друг мой.
– Какие счеты между друзьями? – Хаджар хлопнул товарища по плечу. – К тому же наши пути пока не расходятся. Ты ведь тоже собирался побывать в империи.
Эйнен молча смотрел в пустоту бескрайнего неба. За эти годы Хаджар научился различать эмоции своего друга. Большинство его каменное выражение лица и вечно закрытые глаза вводили в заблуждение, но не Хаджара.
И сейчас он понимал, что островитянин был чем-то обеспокоен.
– Тебя что-то тревожит, – не спрашивал, а утверждал Хаджар.
