Т… е – Картинке
Т… е – Картинке
Посвящаю
«И ты спрашиваешь, что такое любовь? Это – могучее влечение ко всему, что мы воображаем, чего боимся и на что надеемся вне нас; когда мы обнаруживаем в себе зияющую пустоту неудовлетворенности и стремимся пробудить во всем сущем нечто общее с тем, что испытываем сами.
Если мы рассуждаем, то хотим быть понятыми; если предаемся игре воображения, – хотим, чтобы воздушные создания нашей фантазии вновь рождались в мозгу другого; если чувствуем, – хотим, чтобы другая душа трепетала в унисон с нашей, чтобы чьи-то глаза загорались нам навстречу, лили свой свет в наши, чтобы губы, пылающие жаркой кровью сердца, не встречали губ ледяных и неподвижных. Вот что такое любовь».
Так писал Шелли Пери Биши о любви.
Так что же такое любовь с точки зрения философа-материалиста?
Это радостное светлое и таинственное чувство, зачастую переходящее в лёгкую грусть о возможно навсегда утраченном.
Этот мрачный и беспощадный зверь, терзающий плоть и душу человека, заставляющий его идти на всё, даже на преступления.
Вспомним Илиаду Гомера. А ведь в ней описываются события Троянской Войны, разгоревшиеся из-за любви к прекрасной Елене.
В основе любви лежит Дарвиновский половой отбор и это несомненно. А её движущей силой является тёмное Фрейдовское libido.
Но мы не будем всё богатство любви, всё чувственное и духовное богатство любви лишь сводить к сексуально – вульгарной формуле Фрейда.
Суть того, что мы называем любовью, есть, конечно, то, что обычно называют любовью и что воспевается поэтами, – половая любовь с конечною целью полового совокупления, тем самым, обедняя её подлинно человеческое богатство, лишая её подлинно человеческого содержания.
Даже у низших позвоночных встречается то, что, мы называем любовью. Поистине замечательный случай описывает в своей книге Конрад Лоренц: «Но краснозолотая, одинокая галочка, была в самом деле грустна. И не будет попыткой очеловечить её, сказав, что она была душевно подавлена
Животные, страдающие от психической травмы, обычно молчаливы, но в этом случае (а я не знаю другого подобного же) птичья печаль находила выход в песне. Сама же песня была понятна даже людям – по крайней мере тем немногим из них, которые понимают по галочьи».