Иероглиф судьбы или нежная попа комсомолки. Часть 2.

Самый самый конец марта 1938 года. Небо над Восточно-Китайским морем.

Начало полёта проходило мирно, даже как-то скучно — что само по себе было подозрительно. Лёха, понаблюдав, как меланхолично Караулов отруливает самолёт, зевая и лениво постукивая пальцами по штурвалу, понял, что зрелище это малодинамичное. Он даже задумался, что вряд ли сумел бы быть пилотом дальней авиации. Слишком уж скучно.

— Инокентий! — подключённый к внутренней связи Лёха не мог промолчать и, ухмыляясь, задал вопрос, пока тот возился с триммером. — Знаешь, какая самая важная часть организма у пилота дальней авиации?

— Не-а, — лениво протянул Караулов, — наверное, мозг?

— А вот и нет! — ехидно произнёс Лёха. — Мозг — это у штурманов! А нам, воздушным извозчикам, он только лишнее сопротивление при взлёте создаёт. Вот англичане своих лучших лётчиков называют «асами» — а по-английски это ведь «ass»! Задница!

— Так что наш главный рабочий орган — Задница! — торжественно объявил Лёха. — Именно она, родимая! Всё выдержит — и курс, и характер, и честь советского лётчика. Без неё ты не ас, а просто пионер с У-двас!

Кузьмич в переднем отсеке прыснул от смеха и влез в разговор, перекрикивая шипение в шлемофоне:

— А если задница откажет — будете держать штурвал зубами!

Эх, Кузьмич! Если бы он только знал, насколько близок к правде!

Устав сидеть на приставной табуретке, Лёха перелез в грузовой отсек и, разложив на полу кипу китайских газет, соорудил себе шикарную лежанку — почти как в люксе, только без кровати, светильников и прочих буржуазных излишеств.

Заняв эшелон в три километра, чтобы не лезть на высоту над морем, самолёт полз в сторону восходящего солнца. Моторы гудели ровно, с тем убаюкивающим напором, когда вокруг спит целый мир, а над ним крадётся авиация, о которой мир не должен знать. Самолёт — по сути, обычный дальний бомбардировщик, с героической надписью «Аэрофлот» на борту, — медленно тянул себя и свои внутренности в сторону Японии.

Ещё вечером, за миской рисовой бурды и куском чего-то, подозрительно напоминавшего селёдку, они с Кузьмичом и Карауловым обсудили маршрут. Посчитав, они совместными усилиями решили идти не прямо через острова, а с крюком километров на сто — через море, подальше от береговых постов. Пусть в Токио подумают, что привет им прилетел из Америки. Вчера также обсудили, что часов через пять посмотрят, устал ли пилот, и, может быть, попробуют поменяться. Совершив тренировочную смену на земле, они поржали над некоторыми пируэтами, но решили, что вариант рабочий. Хорошо, что на заводе на транспортную версию ДБ-шки не стали тратить дефицитные детали и воткнули старое и узкое кресло с какого-то пассажирского борта. Хотя теперь оно сверкало в аскетической кабине бывшего бомбера дермантиновой роскошью.