Железо и прах 1

Первым пришел запах...

Тяжелый, густой, многослойный. Сладковатая затхлость старой плесени, въевшийся дым очагов, кислый дух немытого тела и... что-то еще. Что-то резкое, органическое, неумолимо напоминающее общественный туалет на вокзале после отмены рейса. Ночной горшок. Он стоял где-то рядом, в углу этой каморки, нагло утверждая свое присутствие в мире.

Алисия застонала, пытаясь открыть глаза. Веки слиплись, будто их склеили, голова раскалывалась — казалось, по ней проехал асфальтовый каток. Каждый вдох обжигал горло сухостью и той самой мерзкой смесью ароматов. Она попыталась пошевелиться — тело отозвалось тупой болью в висках и спине, а грубая ткань простыни скребла кожу, как наждачная бумага.

Где я?

Мысли путались, как спутанные нитки. Последнее, что она помнила... операционная, восьмой час сложной операции, яркий свет ламп... а потом — резкая боль, темнота.

Аневризма?

Но это не объясняло каменных стен, ночного горшка и...

Она заставила себя открыть глаза.

Тусклый серый свет пробивался сквозь узкую щель в ставне. Комната была крошечной, с низким потолком и голыми каменными стенами. Мебель — шаткая кровать, на которой она лежала, грубый табурет и сундук. На стене — потускневшее зеркало в тяжелой раме.

Алисия медленно поднялась, игнорируя протест мышц и головокружение. Ноги дрожали, но она дошла до зеркала, цепляясь за холодные камни стены.

В отражении смотрела на нее незнакомая девушка.

Бледная, почти прозрачная кожа. Огромные серые глаза, запавшие от недосыпа или болезни, с темными кругами под ними. Русые, спутанные волосы спадали на худые плечи. На левом виске — желто-зеленый синяк размером с куриное яйцо.

Она прикоснулась пальцами — больно.

Пальцы... тонкие, слишком нежные для...

В памяти всплыл образ: ее руки — сильные, ловкие, в стерильных перчатках, уверенно держащие скальпель.

Это не мои руки. Это не мое лицо.

Паника, холодная и липкая, сжала горло.

Она судорожно огляделась.

Грубая льняная рубаха до колен — ее единственная одежда — чесалась. На ногах — ничего. Каменный пол леденил ступни. И этот запах... Он был везде. Он въелся в стены, в постель, в нее саму.

Это не сон.

Она ущипнула себя за руку — больно.

Не галлюцинация.

Дверь скрипнула.

Вошедшая девушка лет шестнадцати в простом сером платье и чепце несла оловянный кувшин и таз.