Косой никогда особенно не кичился умением вписываться в школьную
толпу, но уважение к педагогам у него было – отчасти за счёт
старого учителя и Ульяны. Когда ему предложили вести классные дела,
он встал прямо, ровно, и сказал честно и тихо, что на доске не
знает ответов – городской программы он не проходил, и сейчас только
пытается наверстать программу 10-го класса.
Учитель математики кивнул, его голос был сух и ровен, как
щёлкнувшая линейка по парте – тихое, но твёрдое правило: прекратить
шутки с записками и приходить в учительскую, если что-то непонятно.
Этот кабинет находился рядом, на третьем этаже, и учитель обещал
помочь тому, кто действительно хочет.
В классе повисла обычная школьная суета: кто-то шёрстил тетради,
кто-то тихо шептался, запах жжёной ручки и потёртых страниц
смешивался с лёгкой горчинкой школьного мела. Потом в воздухе
прозвучала корректная идея – провести выборы старосты и совета
класса. Шуточное предложение назначить старостой Ярослава Косого
прозвучало легко, как щёлчок пальцев: ребята недавно сплотились, и
он, как их спаситель и лидер, по их мнению, подходил идеально.
Кто-то подшутил – а почему бы не выбрать и вторую Ярославу Косую
в советники, чтобы легче было различать? Заливистый смех,
перекликание голосов, лёгкое шуршание бумаги – и голос Ульяны,
который снова внёс порядок: выборы. Решение приняли быстро, почти
по-семейному – все друг друга поддержали. В последнем ряду Косой
мельком подумал о практической стороне – не даст ли должность
какие-то поблажки по подсчёту пособий? – но никаких расчётов тогда
не сделал.
Ярослава Журавлёва, как всегда, в кепке, отвечала коротко; её
слова о том, что староста и советник следят за учёбой, прозвучали
сухо и немногословно – ровно как она сама. Её равнодушие к урокам
настораживало Ярослава – зачем ей вообще школа, если её цель,
казалось, где-то в другой плоскости? Но мысль о том, что она может
быть здесь с тайным умыслом, казалась ему не вполне убедительной:
Ярослава была слишком прямолинейной для скрытой диверсии.
После занятий она вышла первой – её походка была лёгкой, как
отголоски дождя на асфальте; Ярослав последовал за ней, втянутый
полупринудительным любопытством. Он хотел выяснить, где она живёт,
чтобы знать, куда лучше не соваться, если она и впрямь связана с
теми опасными делами, о которых шептались.
